Святитель Гарф задумчиво нахмурился, седеющие брови слегка дрогнули, но тень на безмятежном лице вскоре рассеялась. Он почти ласково ответил:

– Ты хороший человек, Джо. Что тебе мешает признать это?

– Хороший? – в необъяснимом исступлении прохрипел Джоэл. – Старик… позволь тогда рассказать тебе то, что я делал раньше. Возможно, ты поймешь, какой я «хороший».

– Рассказывай. Ведь здесь ты именно за этим, – кивнул Гарф, и Джоэл неуверенно продолжил:

– Это было в те времена, когда я потерял Стеллу. Точнее не скажу, потому что все сливается в единое темное пятно. Тогда-то меня и начали бояться рядовые бандиты. Потому что убивал я не только сомнов… Старик, прежде чем я скажу, ответь: ты считаешь, что убийство человека недопустимо?

– Каждая жизнь священна.

– Да. Так говорит любая разрешенная религия. Но вот я не уверен. После всего, что видел, всего, что делал. Я не уверен. В те времена как-то вечером я шел по Рыбной улице. Той, где в трактирах подают крысятину. Паршивый район, если знаешь.

Джоэл провел по волосам, переводя дыхание. Пламя одной из крупных свечей дрогнуло, чуть не погаснув. Света и так не хватало. Каменные своды тонули в вязком паутинном мраке.

– Знаю, – спокойно кивнул святитель Гарф, но лицо его выражало напряжение, почти боль, точно Джоэл ударил его ножом и теперь медленно поворачивал лезвие. Старик предчувствовал, что услышит нечто омерзительное. А Джоэл не желал рассказывать. Он попросил воды, на что собеседник протянул глиняный кувшин. Джоэл долго пил, ощущая, как капли стекают по заросшей щетиной шее.

«Довольно, если уж решил рассказать, лучше рассказывай. Пусть старик узнает, какой ты. Даже Ли не знает, а старик узнает», – подумал Джоэл и решительно поставил кувшин на алтарь. Глина гулко ударилась о камень и чудом не раскололась.

– Осторожно, осторожно. Не стучи так. У меня не так много кувшинов, – с натянутой улыбкой отозвался Гарф. Джоэл почти не слышал его ненастоящих причитаний. Он напряженно замер и словно очутился в тех темных временах, когда не видел смысла жизни, когда специально скитался по самым гадким закоулкам, надеясь встретить смерть. Инстинкт хищника заставлял снова и снова одерживать победу, выкарабкиваться и выживать. Но в тот день он встретил смерть в квартале Шахтеров – вернее, не смерть, а мерзость жизни.

– Было темно. Я патрулировал город как охотник. Один. Тогда я не признавал напарников. И вот я увидел… Думал, что там сомн копошится в проулке. Но там были люди, если их еще можно таковыми назвать. Я увидел, как трое мужиков насилуют женщину. И вступился за нее. Я убил их. Быстро, как слабых сомнов, порубил на куски. Я был в ярости и думал: «Вот из таких и вылезают потом самые ядреные сомны. Твари наяву и во сне».