– Это твоя заслуга, Эмма. То, что выделяет тебя из остальных и показывает твой талант к боевой магии. Ты умеешь управляться с собственным Хаосом. Не изгонять его в дальние уголки сознания, не подавлять. Ты признаешь, что он есть, что он часть тебя, учишься жить с ним, делаешь его своим другом. Твои страхи – это и есть проявление Хаоса.

– А как проявляется Хаос в вас, магистр Шторм? Чего вы боитесь?

Он отвернулся.

– Я уже говорил тебе, Эмма. Боюсь подвести тех, кто от меня зависит. Не суметь их защитить. Как случилось тогда, во время последнего моего сражения. Я знаю, что не всесилен и не все в моей власти. Поэтому хочу, чтобы те, кто мне дорог, и сами могли справиться с опасностью. Не жили, полагаясь за защиту других, часто равнодушных к ним людей. Ведь порой они, чтобы обеспечить свое спокойствие, просто прячут близких в тюрьму, лишают их воли. Объясняя свои действия заботой. Но на самом деле превращают близких в беспомощных марионеток.

Магистр говорил метафорами, но я поняла, на что и на кого он намекает. На тех мужчин – наших отцов, братьев, мужей, начальников, – которые диктуют нам, как жить.

– А я хочу дать тебе свободу, Эмма, – угрюмо продолжил Кайрен. – Ты научишься постоять за себя и за других. Хочу вытащить тебя из клетки.

– В мир, полных опасностей и хищных птиц...

– Да. Но ты сможешь дать им отпор. Не будешь слабой и зависимой от прихотей хозяина, который сунул тебя в эту клетку.

– А военная академия – разве не другая клетка?

– Клетка, но с открытой дверцей. Даже, скорее, не клетка, а вольер, где тренируют боевых соколов. Я предложил тебе этот путь, потому что он тебе подходит. Эмма, что мне сделать, чтобы убедить тебя? – он повернулся, подался вперед, почти соприкоснувшись со мной носом, прищурил глаза, у уголков появились смешливые морщинки. Кайрен произнес заговорщицким шепотом:

– Только подумай, какие красивые пуговицы будут на твоем мундире. Сможешь пополнить коллекцию.

Он выпрямился и многозначительно провел пальцами по пуговицам на своем сюртуке. Я уставилась на верхнюю – она как раз находилась вровень с моими глазами.

– Это серьезный аргумент, – я улыбнулась и коснулась кончиками пальцев выпуклого серебряного черепа. И не удержалась: распластала ладонь, приложила ее к груди магистра, полностью закрыв пуговицу.

Твердая грудь мерно поднималась и опускалась, под моей ладонью глухо и часто билось сердце мужчины. Я затаила дыхание, когда магистр накрыл мою руку своей и прижал.

Я подняла голову, встретилась с Кайреном глазами. Его взгляд стал темным и пронизывающим. И тут я совершила еще один немыслимый поступок: подняла вторую, свободную руку к его лицу, приложила пальцы к шраму у его рта и медленно, осторожно обвела его.