– Я знаю одно тайное место. – В пригласительном жесте он протянул ей руку и увлек за собой.

Прежде чем она поняла его намерения, Дарт распахнул дверцу гардероба, втолкнул Флори прямо в ворох платьев, а затем нырнул следом.

– Здесь опасно, – выдохнула она встревоженно, когда дверцы захлопнулись, погрузив их в кромешную тьму. Словно в подтверждение ее слов платья заколыхались на вешалках. Безобидно, но весьма красноречиво. Будь у них головы, согласно бы закивали.

– Зато нет ушей и глаз. Можешь говорить и делать что угодно. Безлюдь не узнает. Здесь хозяйка Дора, так что…

Он не успел договорить. Его слова растворились на губах Флори. Их прикосновение было невесомым, будто бы случайным, но, когда она прильнула к нему, обвивая руками его шею, поцелуй стал настоящим. Дарт подался вперед, оттесняя ее вглубь шкафа, ряды платьев сомкнулись вокруг и поглотили их.

Внезапно он ощутил, как Флори напряглась, и отступил, судорожно соображая, что сделал не так. Оторвавшись от нее, он увидел, что наряды вокруг колышутся с тихим шелестом, словно кроны деревьев, потревоженные ветром. Они первыми почуяли, что в комнату кто-то вошел.

– Флори, ты здесь? – позвала Офелия. Даже если бы эта вездесущая мышка заглянула в шкаф, то увидела лишь пестрый занавес из платьев и не заметила, что за ним прячутся двое.

Флори дернулась на зов, но Дарт остановил ее. После всего, что они пережили, и перед тем, что им предстояло испытать, он безмолвно просил еще немного времени, чтобы побыть с ней наедине. Они затаились в шкафу, будто дети, которые играли в прятки и не хотели попасться.

Услышав, как дверь за Офелией закрылась, Дарт облегченно выдохнул. Ему показалось, что платья сделали то же самое: опали и снова расслабленно повисли на деревянных вешалках. Он склонил голову и застал Флори врасплох, поцеловав в изгиб ключицы, там, где заканчивался ворот. Она вздрогнула, но не отстранилась. Такая нежная, трогательная и трепетная.

– Я скучал по тебе, – прошептал он.

– И я думала о нас… с тех пор, как нашла письмо, которое ты мне так и не отправил.

– О нет, – обреченно простонал он, пожалев, что не сжег его сразу. – Ты прочитала весь этот бред?

– Оно прекрасно. От первой до последней строчки.

От этих слов сердце заколотилось как бешеное. Он поцеловал ее, чувствуя ее руки на своей коже: они едва касались лопаток, спускались по позвоночнику, очерчивали границу брюк и вызывали мысли о продолжении. Он будто бы оказался внутри сна – одного из тех, что донимали хмельного.

Он оторвался от ее губ и горячо выдохнул:

– Подожди, я ослаблю ремень.