Что-то загудело над ухом, и земля вдруг вздыбилась, ударив Чеду плашмя. В ушах зазвенело, боль расцвела горячим цветком в затылке, будто кто-то сжал голову в тисках. Чеда перекатилась на спину и увидела нависшего над ней Аландо.

– Ты гребаное позорище, Мешел!

Он кричал, но слова его доносились словно издалека, из-за завесы боли. Чеда с трудом разбирала, что он говорит, окна казались далекими, будто вели в другие миры. А вот нож Аландо был совсем близко: изогнутый, острый кинжал.

Аландо схватил ее за волосы, поднял. Лицо у него было такое, словно он знал, что заходит слишком далеко, и жалел об этом.

– Он может умереть, девчонка. Я не могу это так оставить, ты же понимаешь.

Странно, почему он это говорил? Нож ведь был у него, он мог делать что угодно.

Аландо тяжело дышал, как дышат мальчишки, прежде чем решиться и кинуться в драку. Но вдруг долгий пронзительный свист прорезал тишину. Аландо резко поднял голову. На его лице нерешительность смешалась со страхом.

– Это не твое дело, – сказал он кому-то.

– Моя дочь – это мое дело, – раздался голос, и Чеда не сразу поняла, что он принадлежал маме. Что мама тут делает? Как она ее нашла?

– Твоя дочь в моего человека нож воткнула.

– Если твой человек не может защититься от семилетки, значит, туда ему и дорога.

Аландо поднялся, и Чеда смогла наконец перевернуться. На маме было голубое боевое платье с разрезами по бокам и вшитыми в подол полосками кожи. В руке – обнаженный шамшир. Чеда много раз видела, как мама держит меч на тренировке, но сейчас все изменилось. Мама хотела сделать этому человеку больно, это было видно и по ее напряженной позе, и по тому, как она нарочно не смотрела на второго подельника Аландо… и по ее глазам. Чеда никогда еще не видела у мамы такого взгляда, даже когда она ссорилась с аптекарем Дардзадой и кричала на него.

Мама обернулась к Эмре.

– Знаешь, где мы живем? – спросила она.

Эмре кивнул.

– Тогда иди. Отведи мою дочку домой.

– Так не пойдет, – возразил Аландо, сжав кинжал до побелевших костяшек.

Айя ничего не сказала. Просто пристально взглянула ему в глаза и встала в боевую стойку. Она была сейчас как натянутая струна, как гиена, готовая кинуться, и Аландо прекрасно это понимал – застыл молча.

Эмре помог Чеде встать, и они, вместе с Тариком и Демалом, вновь вышли на Копейную. Лишь когда шум улицы окружил их, заглушая звуки, Эмре прошептал:

– Что она с ним сделает?