Когда служанка наконец позволила мне посмотреть в зеркало, от удивления я онемела. Всю неделю с нашего возвращения из Нираи я чувствовала себя измученным ходячим трупом. Теперь, хотя раны еще не полностью зажили, я выглядела совершенно другой личностью.

– Вы прекрасны, – с некоторым удивлением произнесла служанка.

Поначалу казалось странным украшать это тело. Словно украшать тюремную камеру. Но…

Я обвела взглядом свою фигуру. Мои мышцы стали крепче, а осанка увереннее. Я больше не походила на существо, обитающее в сосуде не по размеру. Мое тело стало сильным. Я использовала его, чтобы делать невероятные вещи.

Возможно, его стоило украсить.

И все же мне что-то не нравилось. Служанка сдавленно ахнула от ужаса: я провела тыльной стороной кисти по глазам, размазывая безупречный макияж, а затем по губам, промокая яркий цвет.

– О нет, зачем вы…

Я наконец улыбнулась своему отражению. Губы выглядели словно испачканные ягодами. Глаза обводила смазанная тьма, увеличивая их размер и подчеркивая опущенные уголки.

Вот так. Теперь это я.

– Намного лучше, – вслух сказала я.

Служанка выглядела так, словно сейчас заплачет.

Дверь открылась, и вошли Меджка с Луией. Глаза Меджки скользнули по моему телу, брови выгнулись.

– Я подозревал, что, если привести тебя в порядок, результат будет интересным, но должен сказать, он превосходит все мои ожидания.

Он и сам выглядел великолепно. Ноги облегали черные брюки, сюртук переливался нитями разных оттенков золота. Через плечо была перекинута длинная, до бедра, лента бронзового цвета с металлическим отливом; ее задний конец лежал на спине между крыльями. Я замечала, что многие крылатые фейри носят одежду в таком стиле, но в случае Меджки, возможно, это была не только дань моде – ткань частично прикрывала обрубок крыла.

Луия нарядилась не менее эффектно: брюки насыщенного изумрудно-зеленого цвета с вышивкой дополнял белый камзол, подол которого взвивался позади при каждом шаге. Однако глава армии выглядела недовольной.

– Нам надо работать, – проворчала она, – а не тратить время на празднества.

– Не стоит нагнетать, – фыркнул Меджка. – Мертвые ждут прощания. За плечами победа, которую можно отпраздновать, а впереди война, которую нужно пережить. Мне кажется, это идеальное время для шумной попойки.

Я договорила про себя то, о чем он умолчал: «Потому что другого шанса может не быть».

Сегодня вечером был канун Оккассиса, крупнейшего в году торжества в Эла-Даре. Меджка описал мне его как праздник смерти и возрождения, призванный отметить цикл жизни и приблизить новый год. Ночь начиналась с церемонии проводов мертвых и заканчивалась пиршеством в честь новой жизни.