– Я должен увидеть, – свистящим шепотом выдавил он.

Он сдвинул два витка повязки, забулькала кровь, а он просто смотрел, как она льется, хотя я, выбранившись, искала глазами целителя, новую повязку, что-нибудь – что угодно, лишь бы остановить новый поток крови.

– Не приснилось… – чуть громче шепота выговорил он.

Я похолодела от его голоса. Он нашел меня взглядом – больным и гневным.

– Да, – шепнула я, словно ужалив.

– Сколько… сколько осталось?

– С тобой – девятнадцать.

Лицо у него перекосилось. Кровь уже разливалась по бледной равнине его живота, расцветала пятнами на простынях. Я выбранилась.

– Не шевелись.

Я поправила повязки на ранах. Наверняка он ощущал жуткую боль, но ничем ее не выдал.

– Ты здесь в безопасности, – сказала я.

Взгляд у него потемнел, будто я сказала что-то страшное.

– В безопасности?

Голос как зазубренное лезвие.

– Не разговаривай, – просила я, но он и так уронил голову на подголовье, будто разом лишившись сил.

– Как дождь шумит, – пробормотал он, и ярость его разом сменилась непроглядной, беспросветной скорбью.

Я его не поняла. Кажется, он сам себя не очень понимал. Но его горе держало меня, не давая уйти. Ни о чем не думая, я накрыла ладонью его руку.

– Все будет хорошо, – зашептала я, но в его глазах уже стояла равнодушная пустота.

Он еле заметно мотнул головой:

– Плохо.