Саммерин еле слышно выбранился:

– Я же его предупреждал!

– Ему пришлось, – пробормотала я.

Да, во мне шевельнулось и облегчение. Я знала, как могущественна магия Макса. Нура была сильна, но не настолько. Да, если Макс обратился к этому средству, значит дошел до края. Но еще это означало, что он победит. Не может не победить.

И тут я уловила что-то в движении воздуха.

Не умею описать этого по-другому – это походило на звук, скребущийся прямо в ухе, колеблющий и сотрясающий кости. У меня встали дыбом все волоски на руках. Все, что лежало в желудке, разом прокисло, и я отшатнулась от перил, зажимая рот ладонью.

И под всем этим было что-то еще. Больное, мерзкое, знакомое.

Саммерин бросил на меня странный взгляд:

– Что это?

Сиризены будто разом обмякли и тут же напряглись. Даже Ансерра покачнулась и крепче стиснула копье.

– Что это? – вырвалось у нее.

– Ты тоже чувствуешь? – Ариадна обернулась ко мне.

Я кивнула. Ужас стискивал мне внутренности.

Я бросилась к перилам, заглянула вниз. Ничего не видела – только рыжие отблески и магический туман Шрама. Но темная тяжесть нарастала, нарастала, нарастала в глубине сознания.

– Что-то не так, – выдавила я. – Я спущусь.

Я повернулась к Саммерину и похолодела.

Он с изменившимся лицом смотрел мимо меня.

– Ариадна, – тихо выговорил он.

Я развернулась.

Безглазая воительница обвисла, как марионетка на ослабевших нитях, – так не похоже это было на ее неизменную жесткую грацию. Мгновение спустя я увидела то, что раньше заметил Саммерин: тонкие жилки под ее кожей и сплетение вокруг шрамов в глазницах окрасились знакомой чернотой.