И в самом деле, из темноты долетел ее голос:

– Это тебе решать, Макс. Вздумай ты уйти восвояси, я бы тебе не помешала.

– Не вздумаю.

– Любопытно, как это у тебя все перевернулось. Подумать только, что именно это тебя здесь удержало.

Я ее по-прежнему не видел. Но ее ненависть – нет, не ненависть, обида – змеиным шипением просачивалась в воздух.

– Я этого не хотел, – тихо ответил я. Пламя гудело на кончиках пальцев, я его тщательно сдерживал. – Мы могли бы обойтись без этого.

– А что, тебе страшно?

Магия окутала меня, пробиваясь вглубь, в поисках страхов, которые она так хорошо изучила.

– Я сердит. И устал.

Я не лгал.

Развернувшись назад, я увидел ее за спиной; серебряный взгляд разбирал меня на части. Что-то в ней переменилось. Что-то опасное рвалось на поверхность.

– Я тебе все показала. – Ее голос резал воздух ударом ножа. Тихо и смертельно. – Я показала тебе все, а ты швырнул это мне в лицо. Пока мы были вместе, ты только одного хотел: чтобы я вырвала свое сердце и швырнула тебе под ноги. Я так и сделала. Я тебе открылась. Я всегда тебя любила. Всегда.

Она говорила правду. Теперь я ее понимал – и понимал, чем грозит ее верная любовь. В Сарлазае, протягивая руку к моему виску, она верила, что любит меня. И что любит людей, которых собиралась убить.

– Ты и Ару любишь, – сказал я.

Ее лицо на миг стало беззащитным.

– Как никогда никого не любила.

– Тогда помоги ей стать лучше. Пусть твоя любовь станет не чувством, а делом. Пусть твоя любовь избавит народ от новой войны.

– Ты видел то же, что и я. Ты знаешь, что войны не избежать.

– Неправда. Ничего еще не решено. Так нельзя. Ты хочешь, чтобы люди говорили об Аре, как говорят о Трелле? Этого ты ей желаешь?

– Если так станут говорить обо мне – пусть себе. Кто-то должен принять трудное решение, чтобы спасти нас от этой беды. И если мне придется стать тираном и сгореть за это… что ж, не в первый раз.