– А если это всегда были мы?

Еще поцелуй и еще. Они меня пьянили.

– Это?

– Это вот все. – Он отодвинулся, дал мне заглянуть ему в глаза, но наши губы почти касались друг друга. – Ты никогда не думала? Если бы это всегда, вечно были мы.

Боги, как он это сказал! И как смотрел на меня – точно правда хотел знать ответ на этот вопрос. У меня свело живот от страха – от страха, что я еще не сделала себя достойной такой любви. От страха, что, когда я раскрою ладонь, отдавая то, что так долго прятала, в ней не окажется ничего стоящего.

Но я смотрела на него, и я любила его, и эта любовь была сильнее страха. Я взяла его лицо в ладони.

– Я думала, – прошептала я. – Я только об этом и думаю. Это сон, такой яркий, что я помню его до мелочей. Я знаю твои глаза в морщинках возраста. Я знаю на ощупь твои руки, иссушенные десятилетиями жизни. Я знаю, как сочетаются наши черты в наших детях, в звуке их голосов и как звучит твой голос, когда ты зовешь их по именам. И я уже люблю их.

Я снова поцеловала его – глубоким поцелуем.

– Ты делаешь меня себялюбцем. Жадиной. Мне всегда всего было мало – без тебя.

Я ощутила губами его улыбку. Ощутила его обволакивающее меня тепло. И страх – за то, что позволила себе рассказать такой нелепый сон, сон, который так больно будет упустить, – этот страх утонул в его близости.

Какая я глупая, думала я. Это слишком прекрасно, чтобы бояться.

И тут у меня открылись глаза. За окном, где раньше цвел сад, был теперь пепел и груда обгорелых рук. На месте Макса – только холодные простыни.

На меня обрушился ужас. Ужас и страшное раскаяние.

Я рванула дверь, бросилась его искать. Он не мог меня бросить. Я еще не сказала ему самого главного. Я не поделилась с ним этим видением. Он так многого еще не знал.

Я не могла его потерять.

Не могла потерять.

Я выбежала наружу. Пепел еще обжигал мне ступни, сушил кожу.

Я выкрикнула его имя.

Но его уже не было.