– Она была такой же черной, как сейчас?

– Да, – ответила за меня Тисаана. – Она выглядела точно так же.

– Никогда не видел ничего подобного, – повторил Саммерин.

Я тоже.

Когда Решайе находился внутри меня, он усиливал и расширял мои собственные магические способности, а затем скармливал их мне в десятикратном размере. Но Тисаане, как и всем вальтайнам, физическая магия давалась с трудом. И мне ни разу не доводилось слышать о повелителе, что вальтайне, что соларии, который умел бы обращать что-то живое в тлен через прикосновение. Даже маг, управляющий плотью, наподобие Саммерина, мог разорвать на части, обескровить, задушить и оставить медленно увядать. Но заставить плоть разлагаться? Просто умертвить ее? Для меня это было в новинку.

Тисаана побледнела.

– Похоже, мне не хватает информации для понимания всего происходящего. – Зерит взглянул на Тисаану, и в его глазах появился нездоровый голодный блеск. – Это сделала ты?

– Решайе, – поправила она.

Я пожалел, что не успел набрать в легкие достаточно воздуха и остановить ее.

– Ну… Интересно.

Взгляд Тисааны снова метнулся ко мне и странным следам на плече. Но я смотрел мимо нее, на Зерита, чьи глаза не отрывались от Тисааны, и я читал в них предвкушение, словно ему преподнесли подарок, который не терпится развернуть.

Много раз за последние годы я живо представлял себе, как вырываю Зериту горло, но сейчас мне впервые пришлось всерьез себя остановить, чтобы не воплотить эту идею в жизнь.

– Думаешь? – усмехнулся я. – Честно говоря, я не впечатлен. Скорее, раздражен. Саммерин, давай уже вылечим эту штуку.

Я понимал, что играю неубедительно, но на лучшую попытку меня не хватило. Кровь забурлила в жилах, когда уголок рта Зерита слегка дернулся, давая понять, что он раскусил мои намерения. Я так отвлекся на свою злость, что почти прослушал, как Саммерин сказал:

– Я не могу.

Мое внимание снова переключилось на него.

– Как это не можешь?

– Во всяком случае, будет непросто. Я не могу говорить с раной. И ее форма… – Он сосредоточенно поджал губы. – Нужно выскрести зараженную плоть, а потом уже лечить остальное.

Он сказал «выскрести»? Я постарался не побледнеть.

– Уйди, будь добр, – огрызнулся я на Зерита. – Ты нарушаешь мое уединение.