– Не будет, – подтверждает он, взгляд его становится холоднее.

После недолгой паузы он добавляет, словно между прочим:

– Ты говорила, что никогда не хотела выбирать между мной и Фениксом.

Моё лицо заливается жаром от смущения, но я молчу.

– Ты моя, – продолжает Арген. – И я хочу, чтобы ты без остатка принадлежала только мне.

Он смотрит на меня с решимостью, которая пугает и завораживает одновременно.

– Я обязательно получу своё и хочу, чтобы ты это видела, – шепчет он, а затем на его лице мелькает усмешка. – Видела, как по-настоящему падёт Феникс…

От усталости мои глаза тяжелеют, и я проваливаюсь в сон, не в силах противиться ни своим чувствам, ни тому, что ждёт нас впереди.

Детство Аргена

Арген стоял перед могилой, не ощущая под ногами земли. Всё, что происходило вокруг, казалось нереальным, будто отрезком из чёрно-белого фильма, который он наблюдает со стороны. Над головой тянулось серое небо, тяжёлое, почти давящее, а дождь, который начинался, смешивался со слезами, незаметно скатывающимися по его щекам. Он не знал, сколько стоял так, неподвижный, словно застывшая статуя. Время потеряло всякий смысл.

Капли дождя били по крышке гроба, создавая звук, напоминающий удары по барабану. Этот ритм отдавался в его груди, эхом гулко раскатывался в голове. Гроб с телом матери медленно опускали в могилу, и каждый сантиметр, на который она приближалась к земле, будто резал его душу по кусочкам.

Вокруг шептались атланты – чужие, равнодушные лица. Никто не смотрел на Аргена, никто не подходил, чтобы поддержать. В его мире больше не было места теплу. Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти вонзились в ладони. Тепло материнских рук, которое когда-то защищало его от тьмы, навсегда исчезло. Теперь остались только холод и боль.

Арген оглянулся, надеясь увидеть хотя бы одно знакомое лицо, которое дало бы ему опору в этот момент. Но ни Феникса, ни Ригель не было. Никого, кто мог бы понять его боль. Никого, кто мог бы напомнить ему, что ещё существует свет.

Феникс не пришёл. Арген чувствовал, как это отсутствие давит на него больше, чем тяжесть неба, больше, чем взгляд отца, больше, чем даже холод, пронзающий до костей. Феникс, который всегда казался частью его жизни, сегодня оставил его одного. Это молчание, это равнодушие стало последним ударом, сокрушившим его израненную душу.

Ригель тоже не была рядом. Её отсутствие жгло ещё сильнее, чем всё остальное. Она могла бы быть здесь, но её не было, и он остался один. Все, кто когда-то имел значение, кто мог спасти его от падения в бездну, исчезли.