О клетках

О клетках

– Осторожней, амбал криворукий! Правый край выше подними. Правый, я сказала!

– Правая рука, – слабым голосом пояснил Пепел, – это та, в которой ты, милейший, ложку держишь.

«Милейший» – звероватого вида слуга из таверны – только сопел, пытаясь половчее развернуть самодельные носилки. Я руководила погрузкой нашего больного в фургон.

– Ага, ага, вот так. Ратер, теперь втаскивай. А ты, господин Подзаборник, помолчал бы. Тебе шевелиться нельзя.

– Я только языком и шевелю, прекрасная госпожа. А в остальном как агнец смирен и терпелив.

Под утро Пепел пришел в себя, и ему вроде бы стало получше, но сейчас опять возвращался жар. На скулах у бродяги горели пятна, глаза блестели нехорошо, а язык болтал без устали.

Оттолкнув слугу, я залезла в фургон. Кукушонок отвязывал жерди от куска мешковины, на которой лежал наш больной.

– Тебе удобно? – Я поправила шерстяное одеяло, потрогала горячий Пеплов лоб. – Зря мы это затеяли. Надо было остаться.

Ратер отдал жерди слуге, взял у него сумку с провизией и присел на корточки у задка фургона.

– Остаться еще не поздно, сестренка.

– Ле-еста! – капризно протянул больной. – Ты же обещала, что твой волшебный мантикор посмотрит мои болячки. А лежа в гостинице, я дождусь только пиявок и кровопускания. Поехали!

Он прав, я опять наобещала помощи от Эрайна, не спросясь самого Эрайна. Но кто дырок-то в поэте понавертел? Вот пусть теперь сам залечивает. Я понятия не имела, как там у Малыша с целительством. Вран и Амаргин лечить умели, может, и Эрайн успел хоть немного научиться?

Я махнула рукой:

– Поехали.

Ратер перепрыгнул бортик. Чуть погодя фургон снова качнулся – Кукушонок влез на козлы.

– Открывай! – крикнул он слуге. Лихо щелкнул вожжами. – Нн-но!

Повозка тронулась и потихоньку покатилась. Я вытащила приготовленную флягу, смочила платок и пристроила Пеплу на лоб.