Глупо орать в темноту. Глупо стучать в закрытую дверь. Не хотят тебя видеть. Не-хо-тят!

Но свирелька… Я пощупала ее сквозь платье – вымытая, вычищенная, на новом шнурочке, она согрелась и заснула на моей груди, как уставший зверек.

Не забывай меня.

Забудешь тебя, хол-л-лера. Как же!

Я отлепилась от ствола и поплелась обратно к дороге.

* * *

– Яви-илась. Я уж думал, не возвернешься. На кой ляд вам с ейным высочеством два дурака, болящий да бестолковый?

Я была уверена, что Ратер давно спит, глухая ведь ночь на дворе, но он сидел на краю постели рядом с Пеплом и держал на коленях миску с водой. Вода пахла уксусом. В комнате вообще тяжело пахло. Потом, болезнью, немощью.

– Как он?

– Плохой совсем. Лихорадка у него. С койки сковырнулся, так его валандало.

Я подошла поближе – влажная тряпица закрывала певцу лоб и глаза, но щеки провалились, рот был по-рыбьи открыт, а губы осыпало пеплом. Пеплом. Он и впрямь был похож на сеющий сизую труху отгоревший уголек.

Я подняла тряпицу – Кукушонок тут же взял ее у меня из рук и макнул в миску. Поднялся, уступая место.

– Укатила с высочеством – ищи ее свищи. Мужики внизу говорят – южанин на сеновал сеструху твою сволок. На сеновале нет никого. А конюший говорит – южанин с девкой вообще со двора уехали. Куда, зачем? У меня певун твой в жару мечется, че с им делать? Пока я тут круги наворачивал, он с койки скинулся. Мычит, бормочет. Еле его обратно заволок, даром что кожа да кости. Куда тя принцесса таскала?

– Это я ее таскала. В лес. К мантикору.

Кукушонок негромко присвистнул.

– Нашли Малыша?

– Нашли. Уговорили за нами идти. – Я полюбовалась на болящего. Болящий еле дышал. Да-а… не далось ему даром падение с койки. Недоглядели. Ты и недоглядела, Леста Омела, лекарка для бедных. На твоей совести сия развалина. – Только мы завтра никуда не поедем, Ратери. И послезавтра тоже. Ты поил его?

– Винишка с водой развел. Вон стоит.

– Молодец. – Я нагнулась, погладила влажный лоб. – Пепел, бедолага, птичка певчая… в разнос пошел. Не было печали, черти накачали. Жар спал, но боюсь, ненадолго.

Пропустила сквозь пальцы редкие слабые волосы, расправляя их по испятнанной мокрым подушке. Что ж у тебя за увечья внутри, кроме сломанных ребер? Кровь застоялась там, где удар пришел? Внутренности измяты? Сейчас еще добавил, чтоб мало не показалось? Эх ты, герой с дырой…