Констеблям Олфинбурга не положено оружие. Им выдается только дубинка. И привычного механита нет. Зато есть эфир. Много эфира. Руки, и так налитые им, потяжелели. Эфир в них потемнел, стал чернильно-черным, с яркими алыми искорками. Она остановит преступников, чего бы это ей ни стоило. Стало безумно жарко. Она вся налилась эфиром, она стала им. Ради страны и короля!.. Нет, ради Эвана – плевать на короля!
Где-то вдалеке закричал Дрейк:
Сейчас ей можно все. Все, чтобы защитить Эвана от Кларка, который убивает не раздумывая. Все, чтобы остановить преступников. Ей все равно, что в результате она потеряет себя – главное, что она не потеряет Эвана.
И она обязана выполнить задание – не допустить контрабанды потенцозема в Вернию.
Страх и ярость – странная гремучая смесь эмоций – одолели ее. Кто бы ни прятался за противогазами, они не люди. Им никто не давал права распоряжаться чужими жизнями.
С платформы, крича на ходу: «Гони не останавливаясь, Малыш!» – спрыгнул мужчина в противочумном костюме. Коротышка в кабине обернулся и крикнул:
– Жабер, будь осторожен!
– План Б! Езжай!
Жабер сдернул с себя противогаз. Им оказался Мюрай, хотя Вик ждала Кларка. Все же физиогномика не лжет, зеленые глаза – всегда признак зла.
Кажется, это была последняя небезумная мысль Вик… Или уже безумная?
Мюрай выхватил на бегу кинжал, и эфир сам сорвался с рук Вик. Силовой шторм уже было не остановить. Мюрай подпрыгнул вверх, оттолкнулся ногами от эфирного шара и взлетел еще выше, чтобы приземлиться прямо перед Вик. Эфир вырвался из-под ее контроля, он бил из нее во все стороны черными болезненными языками – в Дрейка, в Мюрая, куда-то в стены, в свод пещеры, в потенцозем, в Эвана…
Последнего удар эфира выгнул дугой и заставил орать от боли. Мир Вик сузился только до бледного лица Эвана, закушенной губы, синюшных век, его стона и черных языков эфира, убивающих его. Это отрезвило Вик. Она не убьет Эвана из-за собственной невозможности держать эфир под контролем. Она не убьет его, она удержит эфир в себе, она сможет. Пусть эфир разорвет ее на части, пусть ей будет больно – она маг, она не убьет даже этого проклятого Мюрая. Пусть сегодня Тальма проиграет, но Эван будет жить, она его не убьет своими же руками. И Мюрай – не Кларк. С Мюраем у Эвана будет шанс, если она его даст, если она сейчас обуздает силовой шторм, который сама и породила. Где-то далеко визжала Полли. Где-то далеко рушились камни и что-то взрывалось. Где-то далеко, шурша шинами, уносился прочь паромобиль. Где-то далеко Мюрай схватил ее за руку и кинжалом вспорол ей ладонь. Где-то далеко ее забрызгало чьей-то кровью. Ее это не касалось. Она старательно обуздывала гнев, ярость, боль, страх и эфир, она пыталась остановить бурю… Вернее, шторм. Лежа на холодном мокром камне, она пыталась не заорать от боли, скручивающей ее, подчиняющей, ломающей. Она не помнила, как и когда упала. Эфир – часть ее. Она обуздает себя и его. Нерисс с детства учат держать чувства под контролем.