Эрик Стром. Перед балом

Эрик Стром. Перед балом

Седьмой месяц 724 г. от начала Стужи

Он заблаговременно отдал парадный костюм в чистку и зашёл постричься и побриться. Досадуя на себя самого, он думал об Омилии – не зашёл ли он слишком далеко, тогда отказав ей? Предполагалось, что это должно было возбудить в ней ещё больший интерес, но Химмельн оказалась крепким орешком. С той встречи в дворцовом парке – ни письма, ни весточки. Зато её служанка, Ведела, наводила о нём справки – и вряд ли по собственной инициативе. Ловкая девица – но не настолько, чтобы расспрашивать препараторов об Эрике Строме так, чтобы он ничего не узнал.

Препараторы могут недолюбливать друг друга, враждовать или соперничать, но всё же один препаратор для другого всегда будет ближе, чем кто-то чужой – и никакие деньги или лесть этого не изменят.

Он всё ещё думал об этом, заходя домой, а потом поймал на себе взгляд Хальсон, сидевшей у камина с тетрадкой, изрисованной непонятными каракулями – он замечал её не в первый раз.

– Что, хорош? – Он хотел пошутить, потому что его почему-то смутил этот пристальный взгляд, но она ответила неожиданно серьёзно:

– Очень. Но я бы не стала надевать этот красный платок. Красный вам не идёт… Извините. Не знаю, что на меня нашло. – Теперь смутилась уже она сама, и он усмехнулся, чтобы избавить её от неловкости.

– Ко двору – и вообще по особым случаям – охотники и ястребы обязаны надевать что-то красное. Так что ничего не поделаешь, надо нам обоим потерпеть.

– Обоим?

– Ну да. Тебе ведь придётся быть рядом со мной – во всяком случае, в первые пару часов, Хальсон. Представимся, помелькаем – а потом сможешь идти на все четыре стороны. Я бы на твоём месте времени даром не терял – но будь осторожна и не пей слишком много. – Он осёкся, поймав себя на том, что наставляет её, как строгий отец – дочурку. Возможно, Рагна была права – а он и вправду стареет.

– Не буду, – очень серьёзно пообещала она.

– А твой наряд уже готов?

– Да. Мне помогли в Гнезде.

– Кто-то из старших девушек?

– Кьерки.

– Мир и Душа. Ладно, Хальсон. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Я вас не посрамлю, – заверила она.

Они говорили как ни в чём не бывало, почти легко, но он не был бы ястребом, если бы не чувствовал: что-то не так. Что-то её тяготит – и не та недавняя боль, становящаяся постепенно привычной, а иное, что она хочет – но не решается – выложить.