Богдана ведет нас к Цитадели. Гиацинт шагает рядом со мной.

Слуги кланяются мне, и я знаю, что дело тут не в простой любезности. Они делают это из того же страха, который заставлял их склоняться в реверансах перед леди Ноури и лордом Джарелом.

Страх – это не любовь, но порой они бывают весьма схожи.

То же самое можно сказать и про власть.

– Напиши письмо Верховному двору, – наставляет меня Богдана. – Сообщи, что, будучи покорной слугой короля и королевы, ты нашла останки Мэб, положила конец угрозе, которую представляла леди Ноури, и освободила Главного генерала. В награду попроси их о милости: пусть позволят тебе остаться в ее старом замке и основать свой собственный Двор. Таков будет наш первый шаг. Если сообщение доберется до Верховного двора быстрее Тирнана, все твои просьбы исполнят прежде, чем догадаются, что здесь что-то не так. – Затем она продолжает: – Скажи им, что принц остался с тобой, поскольку получил ранение. Ты отправишь его обратно в Эльфхейм, когда он отдохнет и наберется сил.

Гиацинт бросает на меня быстрый взгляд, словно пытается понять, осталась ли я той Рэн, которая презирала неволю так сильно, что помогла ему сбежать из темницы.

Я больше в этом не уверена.

– Не думай, что можешь указывать мне, что делать, – говорю я Грозовой ведьме. – Пусть я обязана тебе жизнью, но я также обязана тебе и смертью.

Опустив голову, она делает шаг назад.

Я не собираюсь повторять ошибки Меллит.

– Как только Тирнан и Мадок доберутся до Эльфхейма, они сообщат Верховному двору, что мы держим Оука в плену, – произносит Гиацинт. – Какую бы милость ни даровали вам Верховные король и королева, они будут требовать его освобождения.

– Возможно, по дороге Тирнан и Мадок попадут в грозу, – предполагаю я, кивая Богдане. – Может быть, Мадоку придется срочно залечивать раны. Мало ли что может случиться.

По всему залу сидят соколы – солдаты, обреченные кормиться за счет доброты других. Те, перед кем стоит выбор: не убивать или навсегда оставаться в птичьем обличье. Я закрываю глаза и вижу связывающую их магию. Она крепко оплетает и сжимает их пернатые тельца, затягивая в себя их крошечные сердечки. Мне требуется всего несколько секунд, чтобы нащупать узелки, но, как только я их нахожу, чары рассеиваются, словно паутина.

По залу раздаются счастливые вздохи и аханья, когда соколы понимают, что снова вернулись в свои фейрийские тела.

– Моя королева, – один за другим раздаются голоса. – Моя королева.

Несомненно, следовать за мной легче, чем за леди Ноури.

Я киваю, но не могу заставить себя улыбнуться. Хоть я и довольна тем, что сделала, победа меня не трогает. Мое сердце будто снова заперто в ларце, похороненном глубоко под землей.