– Ритуал на их накидках скоро закончится. Если его использовать средь бела дня, как сейчас, он потребляет больше энергии. Мы сможем их опередить, – уверяет Дэвиен.

Допустим, двое потрошителей уже не представляют для нас опасности. Вновь переключив внимание на дорогу впереди, я продолжаю петлять среди деревьев. Еще один бросается на нас с ветвей, но сильно промахивается.

Сейчас лишь трое держатся вровень с лошадью. Дэвиен прав, мы сумеем от них убежать. Мы справимся.

Однако стоит почти убедить себя в этом, как возле самой лошадиной морды свистит стрела, и жеребец встает на дыбы. Мне удается удержаться в седле, но Дэвиен, не столь надежно цепляющийся за животное, теряет равновесие. Он тянет меня за собой, но после ослабляет хватку, чтобы не упали мы оба, и летит на землю.

– Дэвиен, нет! – кричу я, когда жеребец выпрямляется.

– Скачи! – рычит он. – Не останавливайся!

Дэвиен вскакивает на ноги и, обнажив когти, поворачивается к оставшимся потрошителям.

– Я…

– Вперед! – перебивает он, отметая любые возражения еще до того, как я их озвучиваю. – Я не позволю им схватить ни тебя, ни кулон.

Тошнота жаркой волной проносится по телу, прогоняя холод и заставляя кожу покрываться липким потом. Если я брошу здесь Дэвиена, его просто убьют. Я не могу… и все же должна.

– Катрия, скачи! – кричит он в последний раз.

Грудь пронзает боль, словно от открывшейся раны, но я пришпориваю лошадь пятками и снова несусь вперед. Но, не удержавшись, оглядываюсь через плечо на Дэвиена. Двое потрошителей набрасываются на него, и теперь лишь один преследует меня.

«Я должна вернуться».

Нельзя поворачивать назад.

Если я не вернусь, его убьют.

Я не могу позволить ему умереть. Я люблю его. И должна вернуться.

«Нет, – тихо возражает голос разума. – Именно потому, что ты его любишь, тебе и нельзя возвращаться».