Ведь вернуться, пренебрегая его самыми искренними желаниями, было бы неправильно и безрассудно. Эгоистично ставить собственные желания превыше того, на что Дэвиен идет ради своей страны. Если я вернусь, то подарю врагам ту самую магию, за защиту которой бесчисленное множество фейри отдали свои жизни. Как и Джайлс с Шей.
Только вот любовь ли – такой выбор?
Я закрываю глаза и издаю мучительный, полный разочарования крик, который ужасным образом гармонирует с доносящимся издали криком боли Дэвиена.
Может, Болтову он нужен живым? В груди все сжимается. Нет, если Дэвиена доставят в Верховный двор, там его ждет участь похуже смерти.
Несмотря ни на что, ему не жить. А мне даже не выпало возможности признаться ему в любви.
Уклонившись от очередной стрелы, я подстегиваю лошадь и мчусь вперед в неумолимом темпе, все так же избегая теней. И не замедляю жеребца даже после того, как последний потрошитель, истратив магию накидки, исчезает из поля зрения.
Мучительные крики Дэвиена преследуют меня гораздо дольше, чем вопли любого из потрошителей Болтова.
Тридцать
Тридцать
Я цепенею – внутри и снаружи. Ничего не чувствую.
Кожа настолько холодна, что странно, почему она до сих пор не трескается и не начинает кровоточить. Она уже не выглядит здоровой, став такого же призрачного оттенка, как бесплодная земля под копытами лошади. Все мышцы онемели от долгой дрожи.
Даже разум застыл. Неподвижные мысли словно окутаны инеем. И единственное, что я понимаю: нужно двигаться вперед. Скакать и не останавливаться.
Поэтому, краем глаза заметив какую-то тень, я не успеваю вовремя отреагировать. Потрошители все же меня догнали. Теперь у них и я, и магия. И получается, я зря бросила Дэвиена.
– Катрия!
– Нет! – кричу я и вновь пришпориваю лошадь. Только жеребец, уставший от напряженной утренней скачки, уже не способен двигаться быстрее.
– Катрия. – Мужчина приближается ко мне.
– Я не позволю тебе меня забрать. Я не… – Я все же поворачиваюсь и только сейчас осознаю, кто передо мной. – Джайлс?