Ей не терпелось увидеться с питомицей. Может, тогда появятся силы сделать то, что положено?

За самками присматривал местный анимаг по имени Эрскен. Они вместе с Бериком выросли в Петратеке, и он был опытным заводчиком охотничьих соколов, потому коммандер – не без помощи Берика – и нанял его.

Эрскен явно занимался не своим делом. Помрачнев, он честно признался Веронике, что в его обязанности входит кормежка и уборка в клетке. А еще каждый день он выпускал фениксов на прогулку, когда летали другие особи. Случку, как ее тут называли, устраивали раз в месяц, и, как видно, безуспешно – если не считать успехом одно-единственное яйцо, да и то, наверное, самка понесла еще на воле.

Крыши у Гнезда не было, и наверху, в нескольких сотнях футов от земли, виднелось синее небо, однако самые нижние уровни утопали в тени и прохладе. Сюда не проникало утреннее солнце.

Эрскен устроил Веронике обход, показал мастерские и кладовые, но она почти ничего не видела и не слышала. Думала только о Ксепире. Наконец они спустились по лестнице с галереи, огибающей круглый зал, и оказались во внутреннем дворике.

Перед ними раскинулся вольер.

Просторное и чистое, это место все же оставалось клеткой – высеченной прямо в толще камня. Прутья решетки закрывали ее с обеих сторон: с той, где она переходила в Гнездо, и сзади, откуда открывался вид на ущелье и крутые скалы. Рядом с первым вольером располагался второй, точно такой же, только темный и пустой – видимо, ждет еще самок, мрачно подумала Вероника. Пара загонов напоминала тюремные камеры.

Из темноты вольера донесся шорох. Внезапно, почувствовав близость хозяйки, Ксепира метнулась ее поприветствовать. В клетке было довольно высоко, фениксам хватало места, чтобы взлетать на стены и сидеть там в расселинах, а ширины – чтобы перелетать с одной стены на другую. Эрскен, удивленный таким теплым приветствием, улучил момент и наполнил поилки из стоявшей поблизости бочки.

При звуке льющейся воды показались и другие две самки. Правда, настроены они были куда настороженней. Та, что подлетела ближе, оказалась ненамного меньше самой Ксепиры; глаза у нее горели любопытством. Другая – крупнее; кончики ее пурпурных гребня и хвоста были практически черные, и она излучала только холод, ярость и ненависть. Отстранено посмотрев на Веронику, птица распушила перья, отчего показалась еще крупнее, а после вернулась в тень. Она явно была очень стара, но вот насколько – Веронике понять не удалось. Феникс накрепко запер свой разум.

Ксепира нетерпеливо просунула клюв в широкий промежуток между прутьями, и Вероника, убедившись, что Эрскен занят, нежно погладила питомцу. После всего, что произошло, Ксепира по-прежнему хотела быть рядом с ней, любила ее. Вероника принялась искать слова: попросить прощения, ободрить, – но поняла, что и без них обойдется. Ксепира и так все знала. В конце концов, они же связаны узами, и хотя потребуется время, чтобы укрепить этот мостик, сам он никуда не делся. Ксепира видела, что у Вероники на сердце.