Накопилось бесконечное множество вопросов: где питомица была, что случилось за время разлуки, – но Вероника решила, что это подождет. У них впереди вечность, чтобы наверстать упущенное.

Вероника провела пальцами по шелковистым перьям на шее Ксепиры. Нащупала крохотный шрам на плече – там, где накануне ее ранили. Рана была неглубокая, да и на фениксах все заживало быстро.

При виде живой и невредимой Ксепиры Вероника испытывала несказанное облегчение. Она даже ухватилась за прутья решетки, заставляя себя дышать медленно и глубоко. Все хорошо. С Ксепирой все хорошо. Если бы с ней что-то случилось, Вероника узнала бы, ощутила через узы, но убедиться воочию тоже надо.

Все прочее вдруг показалось несущественным. Вероника и Ксепира снова вместе, и это – самое главное.

И все же заключение под охрану сбивало феникса с толку: разум ее беспорядочно метался. То и дело всплывал образ Вал, и Вероника предположила, что поступки сестры не прошли для Ксепиры бесследно. В конце концов, она умерла. Интересно, осознавала ли она, что с ней произошло? С того дня минуло уже два месяца, и недели разлуки воздвигли стены между ними. Словно без хозяйки Ксепира не развивалась.

Закончив наполнять поилки, Эрскен выпрямился, и Вероника отошла от клетки. Эрскен объяснил, что фениксов выпускают полетать после завтрака и что их надо приманивать и отвлекать едой, пока на них надевают браслеты с намотанными на бухты цепями. Так они могли летать, не имея возможности покинуть Гнездо. Зато в неволе их прилично кормили: миски сушеных фруктов с молотыми орехами, щедро сдобренных медом, – примерно то же подавали сегодня на завтрак в трапезной. Голодный феникс питается чем угодно, но предпочитает все же сладкое.

С тяжелым сердцем смотрела Вероника, как Эрскен надевает птицам на лапы оковы. Как и металлическая сеть, с помощью которой вчера поймали Ксепиру, звенья цепей были смазаны смолой пирафлоры – дерева огнецвета, – защищавшей от фениксова огня. А еще из лепестков огнецвета, который за его ярко-красный цвет называли цветком феникса, готовили смертельный яд. Уж не им ли Вал отравила Ксепиру? В глуши Пирмонта, где растет все необходимое, его изготовить проще всего.

Майора, бывало, напевала одну песню, в которой говорилось про пирафлору. Весь текст Вероника не помнила, но, пока Эрскен разматывал цепь, отдельные строчки проскользнули у нее в голове:

Когда на лапе Ксепиры защелкнулся браслет, та в тревоге и смятении встала на дыбы. Цепочка громко зазвенела о прутья решетки. Вероника постаралась успокоить питомицу, одновременно сдерживая собственные чувства. Глаза жгли подступающие слезы, а в груди закипал гнев.