– Нужно время, чтобы привыкнуть, – подсказал Эрскен, видя боль и слезы Вероники. – И им, и тебе.

Не в силах отвести взгляд от Ксепиры, Вероника кивнула. Может, о ее питомице и хорошо позаботятся, не навредят, но это – не жизнь для феникса. В голове у Вероники неожиданно прояснилось. Есть два пути: рассказать всем правду – и будь что будет, или тайно бежать, выкрав Ксепиру. Вероника не могла решить, какой вариант страшнее. Сейчас ей казалось, что побег проще, а предстать перед Тристаном, Моррой и коммандером и признать, что лгала им в лицо и не один раз, – это пугало сильнее. Но, допустим, сбегут они… Что потом? Куда им податься?

А если она признается в обмане, наездники решат, что недостойной лгунье среди них не место. Прогонят ее или, что хуже, запрут, как какого-нибудь преступника, каким она и показалась им, когда только прибыла. И что тогда станет с Ксепирой? Не лучше ли не разбивать Тристану сердце – не рисковать своей свободой и Ксепирой – и просто улизнуть отсюда под покровом ночи?

Разумеется, если она во всем сознается, остается шанс, что ее отпустят, и она покинет Гнездо – одна и с позором, – а вот побег свободу гарантирует. Вряд ли Вероника выдержит злорадный взгляд Вал, когда ее отвергнут, узнав правду, но бежать как трус… это неверно. Побег спасет ее от суда людей, к которым она привязалась, но спасет ли от суда совести? На ее месте Вал точно поступила бы так, и от этого побег казался еще менее привлекательным. Ну, сбежит она с питомицей, а потом – что? Вернется к прежнему укладу, будет жить с Вал, разве нет?

А ведь надо еще подумать и об остальных пленных самках. Если уж освобождать Ксепиру, то и их тоже. Она просто обязана, но… не обречет ли она тем самым наездников? Тристана.

Заковав Ксепиру, Эрскен надел браслеты на лапы и другим двум фениксам, попутно представляя их:

– Вот эту милую леди зовут Ксоланте, но я чаще зову ее просто Ксо. Говоря по правде, она очень любопытна и немножечко порывиста, – с любовью произнес он и похлопал феникса по шее.

– А вот ее величество Ксатара, напротив, – вздохнул заводчик, – любит доставлять хлопоты.

Нахмурившись, он попытался надеть оковы на ногу третьему фениксу, пока тот, расправив крылья, отгонял от еды младших сородичей.

– Свирепая как огонь и вдвое прожорливей. Ее величество требует уважения, вот я его и выказываю. Лучше сковывать ее последней. Тогда…

Он выругался отдергивая поцарапанную у локтя руку – спасибо острым когтям Ксатары. Стиснув зубы, Эрскен повторил попытку, и когда наконец раздался щелчок, он отступил и потянулся за тряпкой.