– Ты всегда была наглой, – говорит женщина, и ее слова сочатся ядом.

– Да, – спокойно отвечает Маргаро, садясь на переднюю скамью и откидывая вуаль. – Вот почему я заняла твой трон и ты была сослана сюда.

Возраст не отнял у женщины способности приподнять одну темную бровь и сделать взгляд таким суровым, что он способен превратить любую более слабую женщину в пепел у ее ног. Но Маргаро не слабая женщина. Уже нет.

– А я-то думала, что это произошло потому, что ты подчинила себе эмпирея и опустила небеса, чтобы они служили твоей цели, – замечает она.

Маргаро пожимает плечами.

– Да, но у меня хватило наглости это сделать, а у тебя не хватило сил меня остановить.

– Сила у меня была, Маргаро, – тихо произносит женщина. – Но у меня не хватило на это души. Точнее, видимо, у меня было слишком много души.

– Много же хорошего сделала тебе твоя душа, – говорит ей Маргаро. – И для тебя я Императрица.

Призрак улыбки мелькает на губах женщины.

– Да, знаю. В конце концов, этот титул был моим, а не твоим. До того, как ты дернула за ниточки и переписала наши судьбы, до того, как меня отправили сюда, до того, как ты забрала мою жизнь, моего мужа, мою страну.

– Ничто из этого не было твоим, раз ты не смогла это удержать.

– Возможно, ты права, – соглашается женщина, не слишком обеспокоенная этим. – Я так понимаю, Софрония мертва.

Она говорит это так категорично, так сухо.

В ее голосе нет ни сожаления, ни ухмылки, в ее глазах нет жалости. Маргаро требуется секунда, чтобы вспомнить, что это ей и нравится, поэтому она и пришла сюда.

– А Темарин – мой, – мягко добавляет она. – Так же, как и Селлария с Фривом в скором времени.

– Три дочери в земле, три земли в твоих руках, – говорит Селин. – Это то, что тебе когда-то пообещали, не так ли?

Маргаро этого не отрицает. Это было первое признание, которое она сделала своей бывшей сопернице чуть более шестнадцати лет назад, когда ее живот был настолько раздут, что она не могла стоять больше минуты и походила на выброшенного на берег кита. Она действительно ненавидела беременность, но это была цена власти, поэтому она ее заплатила.

Три дочери в земле, три земли в руках. Это было то, что ей пообещал Найджелус, и одну часть он уже выполнил. Она не сомневается, что две другие быстро последуют за первой: Беатрис едва избежала смертного приговора, остается Дафна. После ранней смерти принца Киллиана Маргаро стала нетерпелива и беспокоилась, что его незаконнорожденного брата может постичь та же участь. Она надеялась, что ей удастся убить Дафну до того, как она выйдет замуж за Байра. Было бы проще не связывать ее династию с неудачным правлением Варфоломея или испорченной родословной Байра, и одно только убийство Дафны дало бы ей более чем достаточно причин для того, чтобы послать свои войска во Фрив – ее войска, а теперь и войска Темарина. Они бы быстро справились с неспокойным, бушующим Фривом.