– Потом будет легче? – спрашивает она его.

Он не спрашивает, что она имеет в виду.

– Нет, – говорит он. – Могу я проводить тебя обратно в твою комнату?

Дафна должна сказать «да». Она должна позволить ему проводить ее обратно в комнату, пожелать спокойной ночи и лечь спать в одиночестве. Она должна проснуться завтра и забыть, что этот разговор вообще состоялся. Этот единственный момент слабости должен быть навсегда изгнан из ее памяти. Она должна забыть, как он обнимал ее и какое спокойствие она наконец-то почувствовала. Она не должна давать слабину, даже если будет разваливаться на части. Она должна закрыть дверь между ними и напомнить себе, что прекрасно справляется сама по себе. И справляется лучше.

Но вместо этого она качает головой.

– Я не хочу оставаться одна, – тихо говорит она ему. – Могу я… могу я остаться с тобой?

Задать этот вопрос – все равно что оказаться разорванной на куски прямо перед стервятниками. На какой-то ужасный миг она боится, что Байр скажет «нет», скажет, что он больше не хочет быть с ней, потому что сейчас она показала себя слишком открытой, слишком эмоциональной, слишком жалкой. Что все хрупкое, что когда-то существовало между ними, было уничтожено, убито ложью и секретами, которые накопились между ними.

Она понимает, как это ужасно – нуждаться в ком-то, даже на мгновение. Ее мать была права, лучше вообще ни в ком никогда не нуждаться.

Однако вместо ответа он берет ее за руку и ведет вниз по винтовой лестнице, прочь из коридора для слуг, прямо в королевское крыло. Вместо того чтобы повернуть налево, к ее комнате, он поворачивает направо и приводит ее в свою.

Во многих отношениях его комната является точной копией ее собственной. Здесь есть большая, заваленная мехами кровать, потрескивающий камин, тяжелые бархатные шторы, закрывающие окна. Но его комната выполнена в оттенках темно-синего, а ее – в лавандовых. Когда он закрывает за ней дверь, то неловко замирает и смотрит на нее так настороженно, будто не знает, чего от нее ожидать.

Ее пальцы тянутся к ленте, которая держит плащ вокруг ее шеи, и, сбросив его, она остается в одной ночной рубашке. Дафна подходит к кровати и забирается под одеяло, поворачиваясь на бок и наблюдая за юношей, но он не двигается ни к ней, ни от нее.

– Я не собираюсь занимать всю твою кровать, – говорит она ему. – И мы уже делили ее раньше.

– Это другое, – говорит он. – Тогда ты была отравлена.

– Это было здорово, – говорит она ему. – Не яд, – быстро добавляет она с легкой улыбкой. – Было здорово так долго находиться в твоих объятиях.