– Я не могу тебе не верить, – тихо повторяет она, и на последнем слоге ее голос срывается.

Виоли хочет подтолкнуть ее еще дальше. Как такое возможно, что Дафна не видит всех доказательств, если они прямо перед ней? Как она может до сих пор не верить, что ее мать убила Софронию и что она намерена убить Дафну и Беатрис тоже? Это так болезненно очевидно для Виоли, и Леопольд сказал, что Софрония достаточно легко приняла правду. Ее раздражает, что Дафну приходится во всем убеждать. Это как объяснять ребенку, что небо голубое, пока он продолжает настаивать на том, что оно красное.

Но Дафна – это не Софрония. Даже если они выросли в одном мире, с одной и той же матерью, их с ней отношения совершенно разные. Софрония видела в матери худшее, видела в ней злодейку практически всю свою жизнь и относилась к ней как к человеку, которого нужно бояться. Беатрис со своей стороны видела в императрице ту силу, против которой можно восстать, – если не по веской причине, то хотя бы в качестве развлечения. Она тоже была готова к тому, чтоб увидеть правду.

Но Дафна? Дафна не похожа на своих сестер. Виоли знала это еще до того, как встретила девушку, которая сейчас перед ней стоит. Дафна боится не своей матери, она боится ее разочаровать. Она жаждет ее одобрения и ее любви, которые всегда оставались недосягаемы.

Назови Виоли ее дурой, и это не поможет никому из них, как бы отчаянно Виоли ни хотелось встряхнуть принцессу.

Вместо этого она прочищает горло.

– Леопольд и его братья в безопасности? – спрашивает она.

Взгляд Дафны возвращается к ней, и она резко кивает.

– Они в безопасности, – подтверждает она, хотя что-то в ее голосе звучит для ушей Виоли как вопрос. Дафна, должно быть, прочла сомнение на ее лице, потому что она закатывает глаза.

– Утром можешь спросить его сама, – говорит она. – Но пока мы держим его личность в секрете, так что он все еще в комнатах для прислуги. Тебя я тоже устрою там – скажу, что просто не могла обойтись без горничной и послала за тобой. Большинству людей не составит труда поверить, что я на такое способна.

Виоли кивает. Это хорошая идея. Она верит, что Дафна еще не причинила вреда Леопольду или его братьям, но не уверена, что так оно и останется. Если она может оставаться рядом, присматривать за ними и продолжать работать над тем, чтобы переубедить Дафну, то, конечно, она это сделает.

– Кто знает правду о нем? – спрашивает Виоли.

– Ты, я и Байр, – говорит Дафна, и Виоли удивляется последнему имени, как и проблеску нежности в глазах Дафны. Виоли снова думает о том, что девушка сегодня ночью была не в своей постели. Возможно ли, что Дафна больше похожа на Софронию, чем она думала, и что принцесса начала испытывать чувства к принцу, которого ей суждено было уничтожить?