Сенсора переполняло негодование, как бы он ни старался скрыть его. Ему казалось, что единственный близкий эфилеан бросил его одного в пропасть на растерзание вселенского существа.

Дон спрятал изможденный взгляд за морщинистыми веками и произнес:

– Я не знаю, что за поход в открытый мир нас ожидает. Я не знаю, почему ты хочешь, чтобы эфилеан огня получила Асентрит. – И грозно добавил: – И я не должен этого знать.

– Но почему?

– Потому что знать волю Истины – ноша Провидца! – ответил Дон, будто обрубил натянутый канат. Тяжелейшего взгляда было достаточно, чтобы Мартин осознал, что наставник бросил его на произвол судьбы, оставил одного бороться с противником, который пожирал сознание и пускал в глаза дурман.

Мартин совершил скудный поклон, волосы упали с плеч и прикрыли лицо, но Дон заметил это – гнев, чистый и яркий. Сенсора переполнял гнев из-за того, что старец отказался разделить с ним ношу Истины. Мартин притворил за собой дверь, но продолжил стоять за ней, и Дон буквально услышал, как хрустнули его сжатые кулаки.

Когда сенсор наконец отдалился от кабинета, Дону удалось управиться с рапортом менее чем за час и направить его в штабы.

№ 47. «Элен» Территория: Открытый мир. Огенские поля В дебри прошлого за ответом

№ 47. «Элен»

Территория: Открытый мир. Огенские поля

В дебри прошлого за ответом

Эфилеанская летопись. Запись № 8: «Разделение Власти». Люди избрали единого правителя на каждом материке. Эфилеаны выбрали единый орган власти для всего вида – эфилеанская дума – Высший совет: собрание из двенадцати старцев. На материках эфилеанскую власть осуществляли герцоги, напрямую подчинявшиеся Высшему совету.

Черное пространство. Безмятежность. Вокруг так тихо.

Ощущения кардинально отличались от тех, какими они были раньше. В прошлый раз, когда ядовитое зелье ведьмы коснулось праха Огенских полей, души вступили в рьяное противостояние и пытались забрать контроль над сосудом.

Но борьба была окончена. Обряд не сработал. Меня ожидал крах.

Теперь все, что я могла, – это сидеть внутри сознания и наблюдать за тем, как они воплощали в жизнь свои желания при помощи моих рук. Огненные стены разрастались с невероятной силой, покрывая поля, словно красное одеяло.

Ведьма не была виновата в провале. Треклятые крупицы сомнения о праведности жизни в Кампусе зародились во мне еще в тот момент, когда я увидела спарринг волка и эфилеала воздуха на корте. Когда признала нескрываемое желание крови в волчьих глазах при виде добычи в городе, где стирались понятия «жертва» и «хищник». Крупицы сомнения зародились во мне. Путь для душ стал открытым, а отречься от них возможно, только если этого желают разум и сердце. На самом деле я боролась за мечту, за брата, за нашу жизнь в белом городе. Так я думала. Но наперекор разуму нутро рвалось узнать правду об огненном геноциде.