«Эфилеаны могут жить как люди!»

«Люди? Себя-то слышишь? Вспомни, как разливалось внутри желание пролить кровь на корте. Вспомни! Вспомни!»

«…Из пасти волка потекла тягучая слюна, раздался рев, и спарринг продолжился. И хотя это была открытая провокация, увиденное вызвало у меня странное и необъяснимое чувство зависти.

Я одернула сама себя, не понимая, почему так резко ощутила эту жажду. Словно животное эфилеанское нутро требовало свободы и рвалось наружу. Быть там, на корте, издавать победный клич, наступая на пораженного. Это походило на яркое сексуальное желание, от которого все зудело внутри. И в этот самый момент я наконец поняла, как сложно противостоять в борьбе со своим естеством по закону белого города…»

«Ты жаждешь мира, как человек, но остаешься животным, как и все жители города».

Я так сильно хотела возразить, меня прямо-таки распирало, но ни одного слова так и не вышло.

«Молчишь? Правильно. … Нечего ответить. Теперь, когда нас так много, стоит засомневаться – и души разом начнут выталкивать тебя».

«Я вам и раньше сопротивлялась».

«Раньше нас было не так много… Да, в плане появилась трещина, мы не ожидали, что сосуд окажется таким слабым. Мы хотели полного контроля, но тогда могли потерять сосуд. Единственным выходом было слияние».

«Топь, вы хотите пойти на уступки? Вы-то? Думаете, не увижу подвоха?»

«В природе не существует подвохов, – усмехнулся голос. – Мотивы живых существ скрыты и неясны. Мотивы мертвых всегда чисты: нам просто нужен сильный сосуд».

«Значит, ты что-то умолчал. Выкладывай!»

Голос таинственно затих. Затянувшаяся пауза дала почву для подозрений, как он вновь отозвался:

«Многие из душ не согласны на слияние, они желают полного контроля. Но большая часть нас понимает, что это невозможно».