Здесь стоят огромные колонны высотой с деревья из полупрозрачного камня темно-фиолетового цвета. Он такой древний, что отчасти осыпался, отчасти потрескался. Колонны обвивают виноградные лозы, пробиваясь сквозь трещины и переплетаясь с небольшими белыми тростинками, такими же пушистыми, как облака.

Чем бы ни было раньше это здание, оно явно было величественным. А теперь природа словно одержала над ним верх, а время его поизносило. К нему ведут пологие ступени, а вместо крыши – открытое небо.

Мы идем за Виком между разрушившимися стенами, но я смотрю под ноги. Пол выложен тем же прозрачным камнем, что и колонны, но под ним, прямо по центру, протекает подземная река, отчего кажется, что мы бредем по фиолетовой воде. Иногда там проплывает рыбка, бледная чешуя которой похожа на отблеск пролетевшей мимо звезды.

– Что это за место? – тихо спрашиваю я. Не знаю почему, но это место побуждает меня говорить шепотом.

– Старый храм, – отвечает Вик, и ему на лицо падают тонкие полоски солнечного света. Он ведет нас к расколовшейся стене, где фиолетовый камень свален в кучу, а поверх него растут вьющиеся лианы. – Скоро сюда придет фейри, с которым мы должны встретиться. А пока можем отдохнуть.

Я киваю, и мы собираемся все вместе. Я сажусь на каменный обломок. Эмони идет к стене и постукивает ногтем по фиолетовому камню, а потом тихонько присвистывает, завозившись со своей сумкой.

Лудогар косится на нее.

– Даже не думай.

Она оглядывается через плечо, продолжая идти вдоль стены.

– Что такое? – с невинным видом спрашивает она, но продолжает рыскать по сторонам.

Но Лудогар упорно не сводит с нее взгляда.

– Отсюда ни при каких обстоятельствах нельзя ничего красть.

Она останавливается и поднимает палец.

– Во-первых, это называется добывание. А во‑вторых… – Поднимает еще палец и замирает. – Эм… а почему бы и нет?

Он фыркает и смотрит на нас, но Вик садится и отпивает из бурдюка с водой, а Марокс с Огифом старательно избегают его взгляда.

– Это священное место, – говорит Лудо, словно это и так должно быть ясно. – Его построили для богинь.

Эмони задумчиво хмыкает.

– И каких?

Он хмурится.

– А это важно?