Я ахаю, увидев, что лед на руках срастается. Шершавые осколки, которые всегда липли к ранам, раздуваются как облака. Они вытягиваются, соприкасаясь друг с другом, и два осколка сливаются воедино и тут же начинают расти. Они растут, становятся толще, как иней на окнах, и вскоре превращаются в такую большую и объемную ледяную глыбу, что я, замычав, роняю ее на землю, не в силах удержать на весу.
Я смотрю на глыбу. На этот идеально ровный куб из цельного льда, слегка покрытый инеем, таким же белым, как мои волосы, с голубым оттенком, как мои глаза. И, наконец, у меня появляется ответ на вопрос Доммика, который он задал мне возле казармы.
Так что же мы будем делать?
Раз уж никто не хочет меня слушать, придется защищать Хайбелл своими силами.
Выстраивая кирпичик за кирпичиком.
Глава 35
Глава 35
Мы идем не вдоль журчащего ручья, а вдоль того, который
Точно такого же цвета глаза у Слейда в солнечный день.
Я еду верхом на Блаш и тереблю воротник туники, вожу большим пальцем по груди, в которой так остро ощущается тоска. Мне хочется снова посмотреть в глаза Слейда. Хочется сказать ему все то, что должна была сказать с самого начала. Когда я была слишком напугана и сломлена, чтобы понимать, что ждет меня в будущем. Когда была преисполнена сомнений, горестей и не доверяла себе и своему сердцу.
Я была так уверена, что совершу те же ошибки, что и с Мидасом. Думала, что не смогу испытать настоящей любви со Слейдом. Думала, что он не сможет полюбить такую, как я.
«Любовь возникает по-разному».
В этом он был прав. Любовь и правда возникает по-разному. Но нашла возникла как рассвет.
Рассвет, который расцвел сам по себе. Просто так.
Слейд уверенно ворвался в мою жизнь, и с той поры ночь стала угасать.
Я так долго была заточена в одинокой тьме, что не поняла, когда мир озарил свет – не сразу. Я столько лет была слепа, что попыталась отвернуться, когда на горизонте забрезжил свет. Я щурилась, зажмуривалась, думая, что не могу его обрести. Что навсегда останусь во тьме.
Но все вышло иначе.