Мне не нравится подтекст ее слов.

– Она может исцелять только животных? – спрашиваю я.

Шей переминается с ноги на ногу и кивает, но Винн решает вмешаться.

– Нет, – невозмутимо заявляет она. – Я могу исцелять и людей.

Шей сурово смотрит на сестру, и я понимаю: она не хотела, чтобы Винн в этом признавалась. Видно, что им пришлось пережить немало трудностей, а магией Винн пользовались и, наверное, даже принуждали применять ее.

Я знаю, каково это.

– Я удовлетворю обе просьбы, а еще прослежу, чтобы вас хорошо вознаградили, – обещаю я, подметив облегчение на лицах обеих сестер. – Однако у меня тоже есть просьба, но это именно просьба, а не приказ. – Я встаю на колени перед маленькой девочкой, и она смотрит на меня темно-карими глазами. – Ты можешь отказаться, и тебе за это ничего не будет. Ты все равно здесь желанная гостья, хорошо?

Она застенчиво кивает.

– Есть одна женщина, она в очень плохом состоянии. Она была ранена и ее выздоровление протекает плохо. Не могла бы ты ее осмотреть? Узнать, сможешь ли помочь?

Винн смотрит на сестру, и они переглядываются. Не знаю, что они говорят друг другу взглядами, но, посмотрев на меня, девочка кивает.

Меня охватывает облегчение, хотя я стараюсь не давить на нее и просто улыбаюсь.

– Спасибо. – Я встаю и поворачиваюсь к министрам. – Проследите, чтобы о них позаботились. Пусть подготовят для них комнаты в замке, и отведите Винн в покои леди Риссы.

Надеюсь, еще не слишком поздно. Надеюсь, этой маленькой девочке хватит магии, чтобы помочь, но не знаю, сможет ли это нежданное чудо спасти Риссу. Судя по последним мрачным докладам Ходжата, ясно одно: она при смерти.

Кто-то дергает меня за рукав, и я перевожу взгляд на Винн. Она смотрит на меня круглыми глазами, которые вдруг кажутся печальными. Когда она снова дергает меня за рукав, я понимаю намек и опускаюсь перед ней.

– Я чувствую и твою боль, – шепчет она, поднимая руку к моей груди, и я замираю. Прикоснувшись там, где таится мое раздувшееся сердце, она округляет глаза и отстраняется. – Это я не смогу исцелить, Ваше Величество. Здесь нечего лечить.

Нечего лечить, потому что мое сердце уже мертво? Я уже не смогу вернуться в прежнее состояние?

Гниль приникает к шее, словно прося прощения.

Вокруг нас все притихли. Это напряжение сдавливает меня изнутри, как мышца, которая вот-вот лопнет, но я этого не показываю.

Я прочищаю горло и выпрямляюсь.

– Не волнуйся за меня, – говорю я, одарив ее улыбкой, которая не отражается в моих глазах. – Меня зовут королем Ротом, помнишь? Гниль не нуждается в исцелении.