– Откажись, – прошептала Ангелина с нотками отчаяния. Снова поцеловала. – Откажись, Нории. Если ты согласишься, я никогда не буду твоей. Я не прощу тебе сестру. Не вернусь, Нории!

Он несколько минут всматривался в нее – и глаза его холодели, наливались непривычной жесткостью.

– Пусть будет так, – сказал он наконец, и ее словно ледяной водой окатили.

– Я не вернусь! – закричала она уже ему в спину, когда он отпустил ее, провел рукой по прокушенной губе, останавливая кровь, развернулся и пошел обратно. – Слышишь?! Прокля́тый дракон! – Голос ее эхом звенел в коридоре, звенели покрывающиеся узорчатым льдом окна, и Ангелина не выдержала – долбанула по одному из них кулаком, с наслаждением чувствуя боль и наблюдая, как сыплются вниз осколки. – Прокля́тый упертый дракон!!!

Она оглянулась: гвардейцы с расширенными от ужаса глазами старательно вжимались в стены и пялились на противоположные. Застонала. За один день натворила столько, что вся репутация насмарку. Потрясла раненой рукой, подышала, успокаиваясь, – и вернулась в покои.

Все увидели пятна крови у нее на губах, все разглядели и кровь у дракона на подбородке. А может, и слышали их – так они кричали. Луциус Инландер хмуро покосился на принцессу, поднял брови, и Ангелина ответила ему ледяным взглядом. Не тебе с твоими блудливыми сыновьями меня судить, Белый король.

К Ани незаметно подошел Гюнтер, мягко взял ее за руку и залечил порезы. На дракона она не смотрела.

– Мне нужно солнце, – сказал Нории. Все повернулись к окнам – там нависали тучи, мягко шел снежок.

– Солнце я тебе обеспечу, – проворчал Луциус. – Но мне понадобится открытое пространство.

– Можно перенести Демьяна во двор, где расположены казармы, – неуверенно предложила Полина. – Там нет погодного купола. Или на крышу. Там, – она смутилась, – достаточно места. Только подождите, – попросила она, – я переоденусь. Пожалуйста.

Вернулась она в роскошном белом платье, с распущенными волосами, и у Ани сжалось сердце. Еще золотую накидку сверху – и точь-в-точь похоронное облачение женщин их семьи.

Кликнули гвардейцев, и те, скрывая недоумение, вчетвером подняли прямого, как палка, негнущегося Демьяна и во главе высокой процессии понесли его по коридору, вниз по лестницам, во двор. За ними собирались встревоженные придворные, перешептывались. Полина позвонила Свенсену, потребовала организовать на плацу ложе.

– Ложе? – недоуменно переспросил комендант.

– Да, – нетерпеливо рявкнула Полина. – И побыстрее, подполковник!

В этот момент снова грянул взрыв.

– Не обращайте внимания, – настойчиво попросила Поля. Она шла быстро, сердясь на медленно двигающихся гвардейцев.