– Хюльда. – Он все чаще и чаще так ее называл, и она ни разу не поправила его, и это был один добрый знак из многих. Когда она взглянула на него, ему оказалось сложно смотреть ей в глаза. «Тебе тридцать один год, – напомнил он себе. – Вот и веди себя соответственно».

Он прочистил горло.

– После сегодняшних дел, я бы… хотел поговорить с вами с глазу на глаз. – Возможно, стоило сделать это во время плавания, когда подслушать его могла разве что стрекоза, но если бы все прошло плохо, то, уф, он оказался бы заперт в маленькой лодке посреди огромной бухты один на один с ее отказом.

– Да? О чем? – Они разошлись в стороны, чтобы пропустить ребенка с собакой.

– Просто… поговорить, – имбецил. Он остановился на перекрестке, где, как он знал, ей нужно свернуть на север.

– О. – Что это промелькнуло на ее лице – понимание? С каких это пор Мерритту стало трудно читать людей? – Я бы… хотела этого. До возвращения на Блаугдон?

Он кивнул. Посмотрел вдоль улицы, где зацепился взглядом за ряд каменных колонн.

– Встретимся у рынка Куинси?[17] К шести вы закончите?

Она потеребила свои манжеты.

– Думаю, да. – Она улыбнулась. Боже, она была такая хорошенькая, когда улыбалась. Почему он не заметил, какая она красивая, когда она впервые постучала в его дверь? Неужели он сравнил ее – с кем там? – с училкой?

Она была чуть старше, чем он, но ненамного. Собственно, чем старше становились люди, тем меньше значил возраст. Было ли неловко от того, что она его экономка? Но она же не его экономка, а БИХОКа. И если его признание в том, что он отчаянно хочет ухаживать за ней, будет сочтено неприемлемым, они легко смогут пойти каждый своей дорогой, ничего страшного.

Откажет ли она ему? Но то, как она всю вчерашнюю прогулку держалась за его руку – а прогулка была долгой, – намекало, что не откажет. То, как она все чаще улыбалась и хихикала от его попыток быть забавным. То, как смотрела на него…

Ну, то есть ему казалось, что она как-то по-особенному смотрела на него…

Он прочистил горло.

– Лучше я пойду, не то опоздаю.