Привод и правда держался на честном слове, мы с артефакторами это видели, и бедные парни только что не стонали: «Что мы будем делать, если он сломается прямо сейчас?» Тогда короля ждал полёт на пол или даже удар о стену. «А что, если он из-за этого умрёт?» – выдохнул один из магов, а другой побледнел так, словно сам вот-вот сыграет в ящик.

Я же смотрела, как всё ниже и ниже склоняется Сильвен – гордый огненный дракон. И мне было его очень жаль. Я лишь отдалённо, но понимала, как ему сложно стоять на коленях, сложно не поднимать головы, сложно не огрызаться. Это не человеческая гордость, которую унизили, для огненного дракона всё гораздо страшнее. Лучше его избить, но никогда – никогда! – не заставлять склонить головы. Для огненного дракона подчинение слабому без возможности дать сдачи – смертельно.

Короля мне тоже было жаль. У его кресла сломался не только привод, но ещё и забился канал подачи лекарств. Его величество, должно быть, мучился сейчас от страшной боли, а эта злость, наверное, была способом с ней справиться. Каково это – потерять всё, что любил, и жить, зная, что все вокруг ждут не дождутся, когда ты умрёшь?

Я терпела ещё пару мгновений, но с одной стороны мне в ухо стонали артефакторы, с другой орал король, а перед глазами на коленях стоял Сильвен и дрожала формула на канале с лекарствами. Её было так легко поправить – всего-то подойти и коснуться подлокотника, чуть-чуть поменяв парочку переменных.

Так я в конце концов и сделала. Вышла из-за портьеры, прошла в центр зала, остановилась перед драконом, дождалась, когда король повернётся ко мне, то есть к нам с Сильвеном. Чем-то он замахнулся, кажется, ещё одной вазой – удивительно, их здесь специально для его величества в таком количестве расставляют?

И когда его взгляд упал на меня, я тоже опустилась на колени, потому что так было удобнее и до привода дотянуться, и до формулы. Быстро всё поправила, подняла голову и улыбнулась.

– Вот и всё, ваше величество. Вам легче?

Глаза короля расширились: где-то в этот момент он должен был получить убойную дозу обезболивающего. Потом его величество опустил руку с вазой, удивлённо на неё посмотрел, словно не мог взять в толк, что это и откуда тут взялось. Нахмурился, поставил вазу на ближайший столик, усыпанный осколками. Поморщился и сделал мне знак встать.

Я поднялась, только сейчас почувствовав себя неуютно. Как быть дальше, я не знала. Так далеко мои познания по этикету, который вчера изо всех пыталась освежить мама, не распространялись.

– Ты кто? – хрипло спросил король.