«Умри! – закричала я. – Умри, умри, умри, умри, умри…»

Не знаю, сколько я так орала. Но пришла в себя, только когда руки Калена осторожно трясли меня.

– Тия, – пробормотал он. – Все кончено.

Индра лежал на боку в луже своей собственной черной кислоты. Разум Дружа испарился, скрывшись где-то в недрах Стены Митры. В рядах солдат поднялся сдавленный нестройный хор голосов при виде того, как остатки уцелевшей армии дрихтианцев, бросив своих мертвых товарищей, обратились в бегство, кто-то из ядошанцев настойчиво продолжал гнаться за отстающими. Там, где должен находиться Канс, развевался, хлопая на ветру, одалийский флаг. Король был в безопасности.

Мысленная дверь, разделяющая нас с Фоксом, оставалась запертой, хотя меня не покидала уверенность, что ему каким-то образом удалось пробиться сквозь нее, что это он придал мне сил, позволивших одолеть Дружа. Я потянулась ему навстречу, ожидая обнаружить такое теплое, успокаивающее присутствие брата. Но ничего не нашла. Преграда между нами оказалась нетронута, я была одна.

Не выпуская Калена из рук, я разрыдалась.

У подножия гор показалась бегущая толпа дрихтианцев, большинство из которых были охвачены огнем. Остальные с криками, когда пламя настигало их, прыгали с высоких вершин и яркими шарами, будто дождь, падали вниз.

Я видел, как они на лету начинали преображаться. Их тела искажались и менялись. О землю они ударялись не с безжизненным стуком, а со стрекотом и рваными движениями, их туловища ломались посередине и перестраивались, образовывая новые сегментированные тела, уродливые насекомоподобные мутации с конечностями млекопитающих. Не прекращая гореть, они кидались вперед, сбивали с себя пламя вместе с остатками человеческого облика, ползли в сторону потрясенных одалийцев и ядошанцев, убегающих при виде них. Ни одна тренировка не могла подготовить их к таким жутким трансформациям.