Я расплатилась, и мы, наконец, оказались за одним из дальних столиков с четырьмя кусочками торта, тремя маленькими кремовыми пирожными и творожным печеньем. Конечно, этого было много, слишком много, но я не позволила себе смутиться. Еда в стрессовых ситуациях всегда успокаивала меня.

Я сняла пальто, и Филипп повторил за мной, поспешно разматывая шарф. Он внимательно наблюдал за мной, стараясь во всем подражать мне. Было очень забавно наблюдать за тем, как мальчик старался сделать все правильно.

– Садись, – улыбаясь, обратилась я к нему, и он суетливо уселся на изящный резной стул. – Ешь все что хочешь. И если тебе не хватит, мы, конечно, можем еще раз потревожить эту даму, – сказала я, на что Филипп тут же покачал головой.

– Всего хватит. Всего даже слишком много, – только тихо прошептал он, и я испугалась, что для бедного мальчика я точно переборщила. Его глаза метались от одного сладкого кусочка к другому, и он, наверное, не мог решить, с чего начать.

Я взяла половину торта с ванильным кремом и сунула ему другую половину, чтобы он принял решение.

Мы начали есть, и с каждым укусом бисквита, каждой ложечкой сливок мое сердце немного успокаивалось. Я яснее смотрела в будущее и обдумывала следующие шаги своих действий, пока Филипп, громко чавкая, взял себе два с половиной куска торта, два кремовых пирожных и половину творожного печенья.

– Так хорошо, – пробормотал он с все еще полным ртом, слизывая с губ сливки.

Я просто позволила ему поесть, сама же осилила всего полтора куска торта, а потом заказала чай у потрясенной продавщицы.

Чтобы не думать о мистере Риде, я планировала затею, касающуюся моего брата. Я вытащила свой блокнот, написала короткую записку для матери, а более длинную – для Генри, чтобы подробно изложить ему план.

Я хотела попросить маму пройтись со мной по магазинам. Я сделаю вид, что у меня закончились блузки, на рукавах которых еще не было пятен от типографской краски, и вдобавок намекну, что моя подруга присоединится к этому мероприятию.

Это была приманка, которую моя мать не могла не проглотить. Я редко просила ее о таком одолжении, так что она с блаженными чувствами ожидала такой возможности.

Большей проблемой была Рейчел. Я могла только надеяться, что она готова стать той подругой, которая присоединится к нам. Она была довольно застенчива, и, хотя я не сомневалась, что мать сразу полюбит ее из-за ее очевидного обаяния, я могла представить, что Рейчел может быть этим напугана.

Я должна была сделать это и надеяться, что ее любовь к Генри была для нее достаточным стимулом.