Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, как отчаяние нарастает в голове, вытесняя все разумные мысли. Мое сердце замерло, руки стали совсем холодными, и я бы предпочла, еще раз спросить, действительно ли он был уверен.

Но несмотря на то что мое сердце было разбито, моя гордость все еще была со мной. И я бы сейчас не стала умолять, как влюбленная женщина, у которой не хватило приличия принять отказ. Он совершенно четко дал мне понять, что не хочет быть со мной.

Это было похоже на шок. Он не хотел быть со мной. Я была влюбленной девчонкой, которую отвергли, хотя она возлагала надежды и строила планы на любовь. Это был самый ужасный из всех концов, и я долго не могла взять себя в руки.

– Что ж, – выдавила я, и мой голос звучал так же надтреснуто, как я себя чувствовала. – Тогда прощайте, мистер Рид. – Я заставила себя произнести это, пытаясь найти в его глазах последний намек на то, что все это не прошло мимо него так бесследно, как отражалось на его лице. Что он чувствовал что-то, кроме гнева.

Но он лишь кисло бросил на меня взгляд и посмотрел в окно на солнечный свет, который казался мне сейчас таким неуместным. Где были дождь, гроза и буря, когда они были так нужны?

– Удачной обратной дороги, – почти невозмутимо ответил он, и я почувствовала, что он издевается надо мной.

Я едва удержалась, чтобы не расплакаться, понимая, что хочу хоть как-то избавить себя от этого позора. Так что я повернулась к двери и вышла.

Быстрыми шагами я покинула кабинет и прошла мимо Коди, который выполнял работу в кольцевом проходе и пристально смотрел на меня широко распахнутыми глазами.

Я попыталась отвернуть от него лицо, чтобы он не видел моей боли, и побежала по ступенькам вниз, в читальный зал, а оттуда – в вестибюль. Моя юбка мешала, не позволяла двигаться так быстро, как хотелось бы, и я уже почти была у двери, как Коди встал у меня на пути. Раскинув руки, он преградил мне путь, и я остановилась прямо перед целью.

– Коди, пожалуйста, – начала я дрожащим голосом, почувствовав, как первая слеза скатилась вниз по моей щеке, и я быстрым движением вытерла ее.

– Нет! – сказал он, и я испугалась, хотя думала, что теперь, в таком состоянии, ничему уже не удивлюсь. Но Коди заговорил, и за все четыре недели, что я провела здесь, я ни разу не слышала этого. – В-в-вы не-не мо-може-жете уйти. – Он так сильно заикался, что мне сразу стало жаль его, и теперь я поняла, почему он никогда раньше не произносил ни слова.

Он наверняка был вынужден пойти на это, и все же я не была о нем такого высокого мнения, чтобы оказать ему эту услугу.