Его усмешка была настолько опустошенной, что Тавия сделала еще один большой глоток «Клеверье».

– Теперь уже я отказываюсь пить, – сказал Уэсли, несколько приходя в себя. – Но тебе не кажется, что талисман грез оказался бы лучше в этой ситуации? – Голос его был хриплым, улыбка – ленивой и чуть растерянной. – Мы могли бы упасть в звезды и на одну ночь сбежать из этого мира.

Тавия закусила краешек губы.

В прошлый раз, когда они вместе воспользовались этим талисманом, разделявшая их завеса дружбы сделалась тоньше паутинки. Она почти исчезла совсем, готовая растаять и смениться чем-нибудь другим – если друзья осмелятся. За минувшие дни эта завеса сильно истончилась, и потому – что могло остановить их теперь, когда в жилах играло ощущение бесконечности, а на горизонте маячила война без надежды на победу?

«Я бы лучше тебя поцеловал», – сказал Уэсли, когда пройденное испытание все еще стояло у него перед глазами. Когда юноша находился достаточно близко, что Тавия чувствовала от него запах соли и перечной мяты.

И сейчас Уэсли неловко пошевелился рядом с ней. Его глаза были влажными от опьянения. Опасными. Этот взгляд казался невероятно опасным.

Он придвинулся ближе и положил ладонь поверх ее руки. Сердце Тавии сбилось с ритма.

Не важно, каким ужасным был Уэсли: даже когда он являлся самым хладнокровным мерзавцем в Крейдже, от него всегда исходило тепло.

От парня всегда исходило ощущение дома.

После того как Уэсли сделался смотрящим и покинул общежития фокусников, Тавия съехала оттуда, как только смогла. Все забавы и все воспоминания стали казаться ей жестокой шуткой – ведь друг бросил ее. Она не являлась частью его планов по захвату власти в стране. И хотя девушка, в отличие от Уэсли, не желала делать карьеру в преступном мире, ей было неприятно, что Уэсли не желает видеть ее рядом с собой. После его ухода общежития больше не казались ей домом.

А сейчас она очутилась в этом поезде, с краденой магией на поясе. Уэсли улыбался так, словно время было лишь созданной ими иллюзией, а от всего остального мира спутников отделял бесконечный океан… и как ни странно, Тавия ощущала покой.

Она чувствовала себя дома.

И девушка знала тому причину. Она понимала: дом может быть где угодно. Ведь это не место – это чувство. Дом – это люди, а не кирпичи; дом – то, что ты сам создаешь для себя. Так же, как и семью.

«Иногда приходится выбирать», – говорил Уэсли.

Он сжал ее руку.

– Тавия…

Ее имя, но не совсем имя. Скорее мольба, нежели что-то еще.

Тавия встала так резко, что едва не потеряла равновесие. Фокусница вырвала свою ладонь из пальцев Уэсли. Тепло испарилось с ее кожи, как только их руки разъединились.