До меня вдруг доходит. Я понимаю, к чему клонит Мэйвен.

– Но до боя не дойдет, – негромко говорю я.

Он с безумной улыбкой поворачивается ко мне.

– Ты имеешь в виду переворот?

Фарли хмурится.

– Что-что?

– Переворот, государственный переворот! Так бывало в истории, – объясняю я, пытаясь развеять сомнения. – Когда небольшая группа людей быстро свергает целое правительство. Неужели вы об этом не слышали?

Фарли и Килорн, прищурившись, переглядываются.

– Продолжай, – требует Фарли.

– Вы знаете, как выстроен Археон – там есть Мост, Западный берег и Восточный. – Мои мысли движутся одновременно с губами, и я рисую в пыли приблизительную карту города. – Вот так. На Западном берегу – дворец, штаб, казначейство, суд, короче, всё правительство. И если мы как-нибудь сумеем проникнуть туда, прервать сообщение, добраться до короля и заставить его принять наши условия… всё будет кончено. Ты сам сказал, Мэйвен: с площади Цезаря можно управлять всем королевством. Значит, нужно просто захватить ее.

Мэйвен под столом похлопывает меня по колену. Он раздувается от гордости. Подозрительность на лице Фарли сменилась подлинной надеждой. Она проводит рукой по губам, беззвучно произнося какие-то слова и разглядывая нарисованный в пыли план.

– Может быть, я скептик, – начинает Килорн знакомым высокомерным тоном, – но я не совсем понимаю, как вы планируете протащить туда достаточное количество Красных, чтобы сразиться с Серебряными. Нужно десять наших, чтобы свалить одного из них. Не говоря уж о том, что в столице пять тысяч Серебряных солдат, верных твоему брату, – он косится на Мэйвена, – и все обучены убивать, и они выслеживают нас, пока мы тут беседуем.

Признав свое поражение, я приваливаюсь к спинке сиденья.

– Это будет трудно…

Невозможно.

Мэйвен проводит рукой по импровизированной карте, легким движением стирая Западный Археон.

– Легионы верны своим командирам. А я знаю одну девушку, которая близко знакома с неким генералом…

Он смотрит на меня, и огонь в его глазах потухает, сменяясь печалью и холодом. Он едва заметно улыбается.

– Ты имеешь в виду Кэла.

Солдат. Генерал. Принц. Сын своего отца. И вновь я думаю о Джулиане, которого родной племянник убил бы во имя своего извращенного понятия о правосудии. «Кэл ни за что не предаст корону, никогда».