– Извини. – Кэмерон в последнее время старается говорить как можно меньше, и это кажется приятным разнообразием после ее неистовых речей. – У меня еще плохо получается.

Лори огрызается:

– Лучше учись, и побыстрее. Мы летим сегодня вечером, Коул, и ты не просто наш гид по достопримечательностям.

Не в моих привычках разнимать ссоры. Провоцировать их – да, наблюдать за ними – несомненно, но прекращать? Тем не менее нет времени на ругань.

– Лори, хватит. Кэмерон, еще раз.

Придворный тон Мариэны служит мне хорошую службу: обе замолкают и прислушиваются.

– Отключи ей ощущения. Сделай Лори обычным человеком. Контролируй то, кто она такая.

На щеке у Кэмерон подергивается мускул, но свои возражения она оставляет при себе. Сколько бы она ни жаловалась, Кэмерон знает: это необходимо. Если не ради нас, то ради себя. Научиться управлять способностью – лучшее, что она может сделать. Таковы условия. Я ее обучаю, а она помогает нам проникнуть в Коррос.

Лори не настолько сговорчива.

– Ты следующая, Бэрроу, – ворчит она.

Ее северный акцент резок и неумолим, как сама Лори и суровый край, откуда она родом.

– Коул, если меня снова затошнит, я зарежу тебя во сне.

Как ни странно, Кэмерон слегка улыбается.

– Попробуй, – отвечает она, вытянув свои длинные неровные пальцы. – Скажи, когда почувствуешь.

Я смотрю, ожидая какого-нибудь знака. Но, как и в случае с Кэмерон, способности Лори не так легко разглядеть. Зрение, слух, вкус, осязание и обоняние у нее обострены до невероятной степени. Она видит как ястреб, слышит треск сучка за милю и идет по следу, как гончая. Жаль, что Лори не любит охотиться. Она предпочитает охранять лагерь с помощью своих превосходных глаз и ушей.

– Спокойней, – говорю я.

Кэмерон сосредоточенно хмурится, и я ее понимаю. Одно дело – расслабиться, сломать стену внутренней запруды и просто выпустить силу на волю. Это проще, чем держать способность в узде, властвовать собой, оставаться спокойной, твердой, собранной.

– Это твоя сила, Кэмерон. Ты управляешь ею. Она откликается тебе.

Что-то вспыхивает в глазах девушки. Не обычный гнев. Гордость. И это я тоже понимаю. Людям вроде нас – тем, у кого ничего нет и кто не ждет от жизни подарков – до чертиков приятно знать, что им принадлежит нечто неотъемлемое. То, что никто не сумеет забрать.

Лори, стоя слева от меня, моргает и морщится.