Холод, который не прекращается. Он не отступает – и кажется тяжелее любого другого бремени. Холод опустошает меня, пожирает изнутри. Он распространяется, как гниль, как болезнь, и я боюсь, что однажды останется только оболочка девочки-молнии, живой труп Мэры Бэрроу.

Ослепшие глаза Лори закатываются, тщетно пытаясь проникнуть сквозь завесу тьмы.

– Начинаю снова чувствовать, – громко говорит она и втягивает воздух, выдавая боль.

Хотя Лори крепка, как соленые утесы, на которых выросла, даже она не в силах терпеть молча, ощущая на себе способность Кэмерон.

– Становится хуже.

– Отпусти.

Через несколько секунд – слишком долгих, на мой взгляд, Кэмерон роняет руки, и ее тело расслабляется. Она как будто уменьшается ростом. Лори вновь припадает на колено. Она массирует виски и быстро моргает. Чувства возвращаются.

– Ох-х, – выговаривает она, искоса улыбаясь Кэмерон.

Но та не улыбается в ответ. Она резко разворачивается на каблуках, взметнув волосами, и становится лицом ко мне. Или, точнее сказать, лицом к моей макушке. Я вижу знакомый гнев. Сегодня он ей пригодится.

– Что?

– На сегодня хватит, – резко заявляет она, сверкнув белыми зубами.

Я невольно скрещиваю руки на груди и стараюсь держаться как можно прямее. Глядя на Кэмерон, я чувствую себя леди Блонос.

– Мы закончим через два часа, Кэмерон, и этого еще мало. Нам нужно использовать каждую секунду…

– Я сказала, хватит, – повторяет она.

Для пятнадцатилетней девочки она бывает пугающе упрямой. Ее длинная мускулистая шея блестит от пота, дыхание затруднено. Но Кэмерон подавляет желание отдышаться, она изо всех сил старается не сдавать позиций. Старается казаться равной.

– Я устала, я хочу есть, и мне предстоит бой, в котором я не хочу участвовать. ОПЯТЬ. Будь я проклята, если сдохну с пустым желудком.

Лори, у нее за спиной, смотрит на нас широко раскрытыми, немигающими глазами. Я знаю, что сделал бы Кэл. Он сказал бы, что это неповиновение, которое нельзя терпеть. Нужно настоять на своем, заставить ее пробежать круг по поляне, проверить, сумеет ли она убить птицу с помощью своей способности. Кэл ясно дал бы понять, что она не тут главная. Он умеет обращаться с солдатами, но эта девочка – не его подчиненная. Кэмерон не склонится ни перед чьей волей. Она провела слишком много времени, подчиняясь свисткам, обозначающим конец смены. Правилам, которые передавались поколениями порабощенных фабричных рабочих. Она ощутила вкус свободы – и не станет повиноваться приказам, которые не желает исполнять. Однако, хотя Кэмерон возражает буквально против всего здесь, она не уходит. Даже обладая такой способностью, она остается.