Я пытаюсь смотреть на брата сердито, хотя бы только внешне.

– По идее, ты должен сейчас тренироваться.

– Волнуешься, что я мало упражняюсь? Уверяю тебя, Мэра, – говорит Шейд, подмигнув, – нам хватает.

Это ожидаемо. Фарли и Шейд уже давно неразлучны. Тем не менее я громко ахаю и шлепаю его по руке.

– Шейд Бэрроу!

– Да брось, все уже в курсе. Я не виноват, что ты не заметила.

– Мог бы мне и сказать! – выпаливаю я, цепляясь за первый предлог, чтобы выбранить его.

Шейд жмет плечами, продолжая ухмыляться.

– Типа, как ты сказала мне про Кэла?

– У нас…

«…все по-другому». Мы не прячемся посреди дня, да и ночью ничего особого не делаем. Но Шейд вскидывает руку, останавливая меня.

– Если ты не против, я не особо хочу знать, – говорит он. – А теперь извини, мне надо потренироваться, как ты и заметила.

Он удаляется, держа руки поднятыми, словно побежденный боец. Тщетно пытаясь подавить улыбку, я позволяю брату уйти. В моей груди распускается крохотный бутон счастья – такое незнакомое ощущение после долгих дней отчаяния. Я оберегаю его, как огонек свечи, пытаясь сделать так, чтобы он горел и жил. Но при взгляде на Кэла мой огонек тут же гаснет.

Он сидит на перевернутом ящике в нашей комнате, расстелив на коленях знакомую карту. Это оборотная сторона одной из карт полковника, теперь покрытая педантично выведенными линиями. План тюрьмы Коррос – во всяком случае, то, что сумела припомнить Кэмерон. Я не удивилась бы, увидев, что края бумаги дымятся, но Кэл удерживает свой огонь в пределах обугленной ямы в полу. Пламя отбрасывает танцующие алые отсветы, при которых нелегко читать, но Кэл сосредоточенно щурится. В углу лежит нетронутым мой мешок, полный навязчивых записок Мэйвена.

Я медленно подтаскиваю вторую коробку и сажусь рядом с Кэлом. Он как будто ничего не замечает, но я знаю, что это не так. Ничто не ускользает от его солдатского чутья. Когда я толкаю Кэла плечом, он, не отрывая глаз от карты, тихонько касается моей ноги. Меня окутывает тепло. Он не убирает руку, а я не отталкиваю ее. Никогда не смогу.

– Ну, что случилось? – спрашиваю я, положив голову ему на плечо.

«Так мне будет лучше видно карту».

– Не считая Мэйвена, его матери, плана этой чертовой дыры и того, что я ненавижу крольчатину? Да ничего, спасибо, что спросила.

Я хочу рассмеяться, но едва могу изобразить улыбку. Шутить не в обычае Кэла, особенно в такое время. Это дурновкусие в духе Килорна.

– Если хочешь знать, у Кэмерон стало получаться лучше.