На корме корабля Мелизы развевался фальшивый флаг, а под ним на ветру плясал обрывок красной ткани.

Сораса тщательно взъерошила волосы, чтобы спутанные пряди закрыли уши и упали на плечи, скрывая нанесенные на них татуировки. Затем плотно зашнуровала ворот рубашки, скрывая от чужих глаз все видимые участки кожи, после чего уверенным шагом вышла на палубу. Теперь ее было не отличить от других моряков. Конечно, ее мог бы выдать кинжал амхара, но она лишилась его, отдав на съедение огню.

Мелиза и моряки из ее экипажа стояли у правого борта и с хмурым видом разглядывали мадрентийскую галеру. Теперь, когда грозную женщину-капитана освещали лучи восходящего солнца, Сораса смогла изучить ее более внимательно. Хотя Корэйн унаследовала внешность от отца, в ней прослеживались и материнские черты. Яркий блеск в глазах, черные как смоль волосы. То, что где бы ни находилась, она всегда смотрела прямо в лицо пронизывающему ветру.

От мысли об их сходстве у Сорасы защемило сердце. Она не понимала природы этого чувства, и оно ей страшно не понравилось.

Мадрентийский корабль постепенно приближался к ним. Позади него поднимался рассвет. В отличие от «Бурерожденной», это было явно торговое судно, хорошо благоустроенное, недавно покрашенное и снабженное новыми парусами. Оно было построено для перевоза товаров между прибрежными городами: его плоский корпус предназначался лишь для плавания по рекам и мелководью. На вершине мачты колыхался обвисший флаг. Сораса прищурилась, пытаясь получше его разглядеть.

– Что ты видишь на нем? – спросила она, ткнув Дома локтем в бок.

Его глаза округлились от удивления.

– Черное крыло на медном фоне.

Теперь пришла очередь Сорасы изумленно приоткрыть рот.

Когда чужой корабль подошел ближе, порыв ветра подхватил флаг. Под ним трепетал обрывок красной ткани, похожий на их собственный.

Сораса Сарн не позволила счастью поглотить ее целиком. Такие чувства были слишком яркими для ее восприятия и лишали почвы под ногами. Тем не менее радость расцвела у нее в груди, подобно полевым цветам под весенним солнцем. Ее глаза защипало, и она расплылась в улыбке – такой широкой, что лицо грозило расколоться пополам.

* * *

К тому моменту, когда темурийский корабль встал рядом с «Бурерожденной», солнце успело высоко взойти и теперь освещало спокойные воды Зеркального залива причудливым розовым светом. По своей природе темурийцы не были моряками. Им больше подходили бескрайние степи и их знаменитые лошади. И все же они бесстрашно перепрыгнули со своей галеры на борт «Бурерожденной». Даже седовласый посол не побоялся схватиться за канат и преодолеть расстояние, разделявшее два корабля.