– Вот именно! Поэтому она должна уметь защититься, если мы не успеем прийти ей на помощь.

Кто-то прикоснулся к ее губе. Корэйн обернулась и увидела Эндри, стоявшего рядом с носовым платком в руке. На краешке платка виднелись красные пятна. Она благодарна взяла этот квадратик ткани и прижала его к кровоточащему рту.

– Все в порядке. Они хорошие учителя, – сказала она, становясь между Домом и Сорасой. «Почти такие же хорошие, как боль и страх». – Хотя у меня мало что получается.

Древний и убийца, прожигавшие друг друга взглядом, одновременно вышли из боевой стойки и, повернувшись друг к другу спиной, разошлись в разные стороны. «Слава богам», – подумала Корэйн.

Все занялись завтраком, но Эндри замялся, не спеша уходить.

Корэйн притронулась пальцами к губе, а потом вдруг осознала, что она наверняка вся покрыта грязью. Ее охватила неловкость, хотя Эндри Трелланд уже видел ее во всех возможных состояниях.

– Еще вам стоило бы улучшить навыки верховой езды, – прошептал он, ковыряя землю носком сапога.

Когда Корэйн стукнула его по плечу, она проследила за тем, чтобы не подгибать большой палец внутрь.

Глава 27. Змей

Глава 27. Змей

– Эндри —

Они взошли на борт торгового корабля в какой-то рыбацкой деревне, на этот раз по совету Сигиллы. Складывалось впечатление, что она знает всех, кого не знает Сораса, и возможность доплыть до Алмасада стоила им недорого.

– Будь прокляты эти лодки, – с отвращением пробормотал Дом, глядя на покачивающееся внизу море.

Проведя в пути два дня, Эндри благодарил свою счастливую звезду за то, что его не мучила морская болезнь – в отличие от Дома, которому то и дело приходилось склоняться за перила палубы, извергая в воду содержимое своего желудка. Сегодня Древний чувствовал себя лучше, но по цвету кожи по-прежнему не сильно отличался от своей мантии. Он стоял, устремив сосредоточенный взор на волны, бьющиеся о бок ларсийской галеры. Остальные держались от Древнего подальше, хотя Чарлон то и дело предлагал ему вина, на что Дом отвечал неизменным отказом. Вальтик произнесла над ним какое-то заклинание, которое, по всей видимости, только ухудшило ситуацию. Сораса не обращала на него никакого внимания. Они с Сигиллой стояли на носу корабля, увлеченно беседуя. Женщины отличались друг от друга, как ночь и день.

Фигура Сигиллы была широкой и высокой. Охотница за головами стояла, подняв голову к небу, и наслаждалась солнечным светом. В отличие от Сорасы, которая казалась тенью темурийской волчицы. Когда убийца говорила, ее лицо неизменно скрывала маска безразличия, а губы почти не шевелились, в то время как Сигилла охотно смеялась и хмурилась.