Среди пылающего красного были кольца тьмы, сначала маленькие, а затем приближающиеся к ней. Ее парализовало. Она тянулась и тянулась, но ее сила быстро выходила из-под ее контроля, меняясь и трансформируясь, как будто она жила своей собственной жизнью. Как будто теперь кто-то другой держал вожжи.

А затем, внезапно, багрянец отступил, и ее мир погрузился в черноту.

49

49

Годхаллем превратился в кровавое поле битвы.

В суматохе и среди убегающих придворных Рамсон оттолкнулся от возвышения в конце зала. Теперь он мог только смотреть, его разум застыл в неверии. Пол был усеян телами и пропитан океаном крови. Под каждым трупом образовывались лужи, окрашивая кожу в красный цвет и тихо собираясь в круг. Ветерок, дувший с открытого конца зала, шевелил их.

Немногие оставшиеся в живых собрались у стен по обе стороны Годхаллема. Рамсон услышал, как придворный слева от него наклонился и его вырвало.

Была ли это та судьба, которая ожидала его королевство? Весь мир?

Долгий, протяжный крик эхом разнесся по залу, и мир Рамсона сузился до резкого фокуса. Он узнал этот крик. Он пронзил его сердце, как лезвие. Дав волю худшим страхам.

Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ана рухнула на землю, кровь размазалась по ее шее.

Под эмблемой Земного Суда Сорша выпрямилась. Она сжала запястье с сифоном. Камень блестел темной влагой, но даже на глазах Рамсона влага, казалось, впитывалась в ленту, пока совсем не исчезла.

Что-то происходило с кожей под ним. Тьма растеклась по венам Сорши, как трещины по поверхности. Она вздрогнула, ее рот приоткрылся в экстазе, когда она подняла руку и начала смеяться, смеяться и смеяться.

– О, как хорошо, как хорошо! – взвизгнула она.

Нет, часть Рамсона онемела от неверия в то, что случилось худшее, что они себе представляли.

Керлан уже был на ногах, самодовольный триумф начисто стерся с его лица.

– Что ты наделала? – он зашипел.

В ответ Сорша только улыбнулась ему и поднесла окровавленный клинок к лицу. С любовью она провела языком по всей его длине.

Выражение лица Керлана было напряженным, и Рамсон научился понимать, что это означало крайнее недовольство его старого хозяина. Он огляделся, сознавая, что все придворные наблюдают за ними, и обуздал свой гнев. Он протянул руку.

– Иди сюда, Сорша.

Сорша усмехнулась ему.