Мэй не сказала, где именно, но это было необязательно. Сердце Хэсины оборвалось. Она никогда не присутствовала на казнях пророков, но читала о них в книгах. Там говорилось, как ужасно было наблюдать за ними после сотого пореза. Рассказывалось, что иногда пророков поили снадобьями, чтобы они не умерли раньше времени. Когда Хэсина заговорила, ее голос дрожал:

– Если ты этого хочешь.

– Мне бы хотелось знать, что я не одна.

Хэсина проглотила слезы.

– Значит, я буду там. Я буду в самом первом ряду.

– Пообещайте мне, что не пустите туда брата.

– Обещаю. – Ей придется запереть Санцзиня; возможно, ей даже понадобится выставить перед его дверью отряд его же солдат. Но она сделает это. Он возненавидит ее, но не сильнее, чем он ненавидел ее уже сейчас.

– Он простит вас, – сказала Мэй. – И придет день, когда вы простите себя сами.

Этот день мог наступить завтра, а мог и через сто лет.

– Послушайте меня, Хэсина. Возможно, наступит время, когда вы не будете знать, кому доверять. Просто доверьтесь себе и своим убеждениям.

Хэсина рассмеялась сквозь слезы.

– Я уже не знаю, во что верю.

– Верьте в то, что ищете. В правду. Вы найдете ее, – настойчиво сказала Мэй, когда Хэсина покачала головой. – А когда это случится, вам нужно будет сделать выбор.

– Какой?

– Будете ли… – Мэй осеклась. – Уходите!

«Не кричи!» – воскликнула бы Хэсина, если бы в голосе Мэй не слышался такой страх.

– Уходите! Идите прямо сейчас!

– Почему?

– Просто уходите. Быстрее, – настаивала Мэй. Хэсина встала, но ее тело отказывалось слушаться, словно пребывало во власти сна. Сделав шаг, она почувствовала, как ее ноги пронзают сотни иголок, и пошатнулась. – Оставьте фонарь и бегите.

– Куда? – за этой камерой находилась лишь аркада дверей.