Теперь она уже не была такой смелой.

– Не вижу твоих вещей, – сказала мать, когда Хэсина встретила ее у Северных ворот. Ни одна живая душа не узнает о том, что вдова короля была в столице, или о том, что Хэсина размышляла, не бросить ли ей свое королевство, малодушно сбежав на рассвете в горы.

– Я остаюсь.

По промасленной бумаге их зонтиков стучали капли дождя.

Хэсина думала, что мать станет переубеждать ее, но она лишь пожала плечами и отвернулась. Ее слуги подбежали к ней, чтобы помочь забраться в карету.

– Поступай, как считаешь нужным.

Провожая карету взглядом, Хэсина чувствовала, как внутри нее образуется знакомая пустота. Только теперь у нее не было ни отца, который отвел бы ее в рощу собирать хурму, ни сестры, которая потащила бы ее в мастерские, где они вместе красили бы рулоны белого шелка в оттенки розового, бирюзового и фиолетового, пока Хэсина не позабыла бы о королеве.

Только теперь она не хотела забывать о матери. Хэсина всегда раздумывала о том, что она сделала не так, чтобы заслужить ненависть королевы. Она ни разу не допустила, что, возможно, дело вовсе не в ней. Теперь она это понимала. Не в каждой истории ей была отведена роль рассказчика.

Она в одиночестве вернулась в Восточный дворец и начала готовиться к утреннему собранию.

* * *

На следующий день дождь не прекратился. Сотни людей собрались под рыдающим небом, чтобы посмотреть на сожжение тела Лилиан. От их нетерпения буквально валил дым, а вот дрова никак не хотели загораться. Огонек дрожал и постоянно угасал под неистовыми порывами ветра, и в конце концов Хэсине пришлось приказать стражам сбрызнуть ветки маслом; только тогда пламя охватило погребальный костер. Когда от него повалили клубы черного, удушливого дыма, она вышла из-под прикрытия паланкина и осталась стоять под ливнем, позволив каплям дождя стать слезами, которые она не могла пролить.

На следующее утро дождь превратился в лед, и улицы поблескивали в лучах поднимавшегося солнца. Хэсина снова держала путь к павильону, на этот раз чтобы присутствовать на казни главаря отряда линчевателей. К тому моменту, как стражи повели молодого человека к виселице, там снова успела собраться толпа.

– Саранча слетается! – крикнул он, когда на его шею накинули петлю. – Пусть я умру сегодня, но вы все умрете зав…

Под его ногами открылся люк; веревка дернулась и натянулась. Хэсина отвела взгляд. Когда молодой человек, наконец, застыл, она приказала, чтобы его тело оставили в петле на одну ночь и один день в качестве предупреждения.

Она уже отвернулась, чтобы уйти, когда из толпы послышалось сдавленное всхлипывание. От этого звука у нее заболело сердце. Кто оплакивал молодого человека? Мать, потерявшая ребенка? Сестра, у которой не стало брата? Если Хэсина осмелится обернуться, она встретит полный ненависти взгляд. Она была готова это сделать, потому что заслужила его.