– О конфетах или о нашем драгоценном шефе? Пожалуй, что нет, – протянула Алла и устало улыбнулась. – Он из меня все соки выпил, я хочу его так, что едва дышу, так что, сама понимаешь, я не в настроении вновь пересказывать наш диалог. Но меня пугает его душевное состояние, – Алла прикусила нижнюю губу почти до крови.

– Мы справимся, – уверенно произнесла Ника. – Мы ведь с тобой готовы сделать всё, что угодно, ради Леопольда и нашей фирмы. Знаешь, никогда раньше так не любила работу и своего начальника, – запрокинув голову, она нервно расхохоталась, стирая с лица слёзы.

– Мы не можем не справиться, – уверенно и зло усмехнулась Алла.

Девушки уселись рядом, плечом к плечу, и, наколдовывая себе чашку за чашкой, пробуя новые сорта чая, пожирали шоколадные конфеты горстями.

Ника ещё раз окинула взглядом их кабинет. Вслух порадовалась, что он у них есть. А затем с чувством выполненного долга провалилась в блаженство.

Их покой продолжался недолго – к ним ворвалась Афина. Было непривычно снова видеть её деловой, слегка отстранённой, идеально играющей роль секретарши.

Нику позабавило сочетание фривольной одежды и деловой моськи. Афина казалась почти голой, во всяком случае, никто бы не решился назвать полноценной одеждой её короткое полупрозрачное платье, обнажавшее всё тело, включая чёрные трусики и бюстгальтер, которые она всё-таки не забыла нацепить.

Нике почему-то показалось, что она специально так разоделась, чтобы попытаться загладить то неприятное впечатление, которое произвела на всех после недельной пьянки. Её веки были густо усеяны серебристыми блёстками, губы накрашены серебристой же помадой, изрядно отросшие за время вечеринки волосы собраны в конский хвост. Но агрессивное выражение прелестного лица настораживало.

– Представляете, меня хотят назначить на место Леопольда! – выпалили она с порога, затем эффектно создала себе высокий табурет с круглым кожаным сидением – словно сидение возле барной стойки, и вспорхнула на него с грацией балерины.

"Как ворона на насесте!" – мысленно съехидничала Ника.

Ей было особенно приятно думать о ней гадости, зная, что её мысли она уже не прочтёт. Всё же уроки Леопольда и Асмодея даром не прошли, и Ника научилась закрывать сознание.

Ника искоса, с тревогой, покосилась на Аллу – как бы та в порыве чувств не сотворила с Афиной нечто ужасное.

Алла уже успела рассказать о своей грустной беседе с Леопольдом, пока они чаёвничали. Ника чувствовала, что она ещё не отошла от произошедшего. Но Алла только дико заулыбалась.

– Представляете меня на месте директора? – снова возопила красотка, воздевая руки к потолку. Глаза её были широко распахнуты и безумны. Во взгляде смешался истеричный смех и бездонная, топкая, как болото, печаль.