И только глаза привыкли к яркому свечению, Лиз услышала, что в комнату кто-то вошел.

— Элизабет! — окликнул ее знакомый голос.

— Лео? — удивилась она, оборачиваясь.

— Испугал? — полукровка виновато улыбнулся.

— Нет. Удивил. Почему ты не с гостями?

— Зашел обнять тебя в последний раз, пока ты еще не замужем. Можно? — осторожно поинтересовался он.

— Можно, — ответила графиня, раскинув руки в стороны, — мы ведь на самом деле родственники!

Леонардо шагнул вперед и коснулся ее ладонями. Она на мгновенье прижалась к его телу и по-братски похлопала по спине.

— Прости, но мои чувства к тебе совсем не похожи на родственные, — вздохнул полукровка. — И люблю я тебя не как сестру…

— Лео, — графиня посмотрела строго.

— Не волнуйся, после твоей свадьбы я спрячу чувства глубоко в сердце и никогда не оскорблю тебя ими. Просто знай, что в этом мире есть получеловек-полудракон, который всегда придет тебе на помощь и без сожаления отдаст за тебя жизнь, если того потребуют обстоятельства.

— Спасибо, я ценю твои слова, — ответила она и чмокнула его в щеку. — И на поддержку с моей стороны ты всегда можешь рассчитывать. Мы — одна семья! Не забывай об этом. Кстати, чем закончился твой разговор с Лорой. Ты ей поверил?

— Она моя матушка, как я мог ей не поверить? — ответил Лео. — К тому же она настояла на том, чтобы я сопроводил ее в город. Мы нашли ту самую сиделку, которая в то время за ней ухаживала. Она призналась, что ее подкупил Глэстин, приказав умертвить младенца во время родов. Однако, женщина не стала брать грех на душу. На ее удачу я родился очень слабым и еле дышал, поэтому она издалека показала Лоре бесчувственного посиневшего малыша, заверив ее, что я умер. После этого знахарка подкинула меня отцу, будучи уверенной, что мне все-равно не выжить. Таким образом, ее совесть осталась чиста и перед Главой, и перед богом.

— Вы говорили по этому поводу с Глэстином? — спросила графиня, услышав рассказ своего друга. Конечно, от повелителя рода Северных Дравконов можно было ожидать негатива по отношению к полукровке, но такая жестокость поистине ужасала…

— Уговорил матушку не поднимать пока эту тему и никому не говорить, что я ее сын. Не хотелось омрачать ваш праздник. Да и в будущем не уверен, нужно ли это делать?

— Конечно же, нужно! Семья обязана тебя принять! — не в силах справиться с эмоциями, воскликнула Элизабет.

— Моя семья — это матушка, Кристиан и ты… Вы меня давно приняли, а больше никто и не нужен. Да и хватит уже обо мне! Вообще то, я пришел пожелать тебе счастья, — он взял ее лицо в ладони и нежно коснулся губами лба.