То же выражение обиды и разочарования, которое было на лице Лауры утром в день турнира Лейлы Мишель, теперь снова встретилось мне.

— Но ты сказал, что будешь моим папой. — Золотистые волосы Милы и заплаканные голубые глаза делали ее похожей на печального ангела.

— И я это имел в виду.

— Тогда почему ты сказал, что любовь — это верность и что она заключается в том, чтобы оставаться вместе несмотря ни на что? Если ты уходишь, это, должно быть, означает, что ты меня не любишь.

— Я действительно люблю тебя. — Это был первый раз, когда я произнес эти слова.

Мила спряталась в объятиях Лауры и заплакала.

— Черт, черт, черт. — Я встал и принялся расхаживать по маленькой комнате. — Лаура, я говорил тебе, что у меня плохо получается говорить об эмоциях. Посмотри, как я все испортил. — Это прозвучало обвиняюще, как будто это была вина Лауры за то, что она заставила меня выразить свои чувства.

— Тогда сделай это правильно, — сказала Лаура. — Скажи ей, что ты не едешь на Аляску.

Я хотел этого, но для меня это был предел, и я сделал единственное, что я знал. Подхватив куртку, я вышел из домика, хлопнув дверью, и направился в лес, чтобы проветрить голову.

Я добежал только до первых деревьев, когда Финн окликнул меня.

— Эй, подожди.

Я не сбавлял скорости, но он все равно догнал меня.

— Что происходит?

— Со мной что-то не так. — Мой голос был хриплым от эмоций.

— Что-то? О чем ты говоришь?

— Все, что я знаю, как делать, — это ломать людей. Мила в моей комнате рыдает навзрыд из-за меня.

Финн перевел взгляд с меня на домик и обратно.

— Что ты ей сказал?

— Она знает, что я переезжаю на Аляску.

Какое-то мгновение Финн просто стоял там, словно ожидая, что я возьму свои слова обратно. Когда я этого не сделал, он рассмеялся.