– Очень слезливо звучит, но не производит впечатления.

Мой голос сорвался на хрип, когда удавка из слез сдавила горло. Я же прекрасно понимала, зачем меня подбросили воеводе, так почему маленькая девочка внутри, жаждущая хоть чьей-нибудь любви, с готовностью поверила словам Мауры? Почему раскрыла объятия в надежде, что настоящий отец проявит к ней чуть больше участия, чем воевода?

Не ответив, Маура покинула комнату и велела Даниру следовать за ней. Тот неуверенно потоптался у порога, но не посмел ослушаться сильнейшую ведьму Даира. Я осталась в компании мерно горящей свечи и засмотрелась в глубины огня. Уж не знаю, как много времени прошло, прежде чем Маура принесла кувшин воды и глиняную пиалу. За ней по пятам следовал Данир, тащивший в руках деревянную бадью с водой.

Я не обратила на них внимания, все так же пялясь на огонек свечи, принесший жизнь и свет в эту темную скалистую каморку, и сжимала в руке пузырек с варевом Мансура. Не добившись даже взгляда, Маура оставила меня в одиночестве, затворив дверь и вытолкав за нее Данира. Вскоре это самое одиночество нарушила Игла, с гордым видом взвалившая на кровать ворох белья и маленькую подушку. Среди простеньких постельных принадлежностей мелькнула и одежда.

– Башмаки тебе придется оставить свои. В мои сапоги поместятся полторы твои кукольные ножки. Как не падаешь только с них? – буркнула Игла и, не дождавшись ответной колкости, наконец позволила мне остаться наедине со своим горем, что с каждым часом весило все больше и больше.

Кости трещали, а жилы рвались под тяжестью событий прошедшей ночи… Осознание смерти близких людей выкручивало тело, словно веревку, и завязывало его узлами.

Поглазев на пламя свечи, я вскочила на ноги и стащила с себя камзол с грубой рубахой, оставшись в черных шароварах. Отражение в мутном зеркале глазело на меня черными провалами вместо глаз. Посмотрев на свое смертельно-бледное лицо целую минуту, я наконец заметила, что волосы все еще спрятаны под платком, и остервенело сорвала его с головы.

Не задумываясь о том, что кто-то еще может открыть дверь в мое временное пристанище и увидеть меня с голой грудью, я повернулась спиной к зеркалу и вгляделась в наколку, нанесенную пять лет назад. Далеких пять лет… А будто эта боль вонзалась мне в кожу всего пару дней назад. Солнце в окружении пятидесяти штрихов. Их было пятьдесят и останется пятьдесят. К счастью, Инг… предатель не успел получить узор отряда наместницы. Он не заслужил иметь на своем безобразном теле знак, которого достойны всего пятьдесят человек.