Ноденс откинулся на спинку трона.

– Я согласен с тобой, но есть один нюанс, который все вы упустили из виду. Договор нельзя нарушать не только людям, но и туатам. Забыл, что мы не можем покидать Холмы с Йоля по Саймхейн?

– Я помню об этом, – Румпель поморщился, понимая, что теперь над ним и Айлин тоже довлеет отцовский договор. – Два месяца на все. Поэтому я и торопился.

– Ты не понял меня, – Ноденс сокрушенно покачал головой. – Время в Холмах течет иначе. Хоть сегодня двери моего дома чаще были отворены, чем закрыты, но ночь Йоля уже подходит к концу. Туаты до следующего года не смогут ступить на землю. В отличие от людских, за нашими клятвами магия следит напрямую.

В зале повисло молчание. Каждый думал о том, что через год Холмы могут оказаться посреди пашни или по соседству с таверной.

– Послушай, брат, – задумчиво протянула Эйнслин. – А что, если тебе изменить условия договора? Ты же наследник рода Хредель. Копье может принять твои слова.

Румпель недоуменно посмотрел на сводную сестру. Она же, сдвинув тонкие серебристые брови, продолжила:

– Посуди сам: ты единственный представитель победившей стороны. Твой отец заключил договор и мог изменить его условия. Ты – его признанный сын и наследник, обладаешь такими же правами до той поры, пока их не попытаются оспорить. Мы читали с тобой нечто подобное на уроках древнего права.

– Предположим. Но мы не знаем, где Огненное копье. Я был на Чертополоховом поле. Там нет ничего. Только колючки.

– Думаю, вокруг копья Гинерва соорудила курган твоего отца, – тонкие пальцы Хозяина Холмов стучали по подлокотнику. Он нервничал и не считал нужным скрывать этого. – Если тебе удастся достать его и отменить договор, я буду твоим должником.

Румпель не изменился в лице и не двинулся, но Айлин почувствовала, как он напрягся, весь закаменел. Воздух кругом сделался вязкий, как овсяный кисель. Тени увеличились, сгустились, оплетая собой стены холма.

– Как интересно выходит, – вроде спокойно произнес он, но Айлин мороз пробрал по коже. Она заглянула в глаза магу и увидела, как пылал в них потусторонним светом пурпурный огонь негодования. – Когда я вернулся из Гардарсхольма и искал, где похоронен мой отец, ты сказал, что не знаешь этого. Когда Тэрлег велела развеять прах Трэйлла Деннисона на кургане короля Николаса, то тоже не сказала, где тот находится. Как, впрочем, и мачеха. А теперь ты мало того говоришь, что знаешь, где похоронен отец, так еще и предлагаешь осквернить его могилу? Да я лучше умру в этих Холмах без солнечного света, чем совершу подобное!